|
|
| Башлачев Александр - Таганский концерт |
Посошок |
|
Em G Am Em
Эх, налей посошок, да зашей мой мешок-
Am Em Am Em
На строку -- по стежку, а на слова -- по два шва.
Em G Am Em
И пусть сырая метель мелко вьет канитель
Am Em Am7 Em
И пеньковую пряжу плетет в кружева.
## Вариант 2 ##
По альбомам "Лихо", "Время колокольчиков" (винил) и
"Речной вокзал":
Em C Am C
Эх, налей посошок, да зашей мой мешок-
Am C Am(7) Em
На строку -- по стежку, а на слова -- по два шва.
Em C Am C
И пусть сырая метель мелко вьет канитель
Am C Am7 Em
И пеньковую пряжу плетет в кружева.
## остаток текста песни:
Отпевайте немых! А я уж сам отпоюсь.
А ты меня не щади -- срежь ударом копья.
Но гляди -- на груди повело полынью.
Расцарапав края, бьется в ране ладья.
И запел алый ключ, закипел, забурлил,
Завертело ладью на веселом ручье.
А я еще посолил, рюмкой водки долил,
Размешал и поплыл в преисподнем белье.
Так плесни посошок, да затяни ремешок
Богу, сыну и духу весло в колесо.
И пусть сырая метель мягко стелет постель
И земля грязным пухом облепит лицо.
Перевязан в венки мелкий лес вдоль реки.
Покрути языком -- оторвут с головой.
У последней заставы блеснут огоньки,
И дорогу штыком преградит часовой.
- Отпусти мне грехи! Я не помню молитв.
Но если хочешь - стихами грехи замолю,
Но объясни - я люблю оттого, что болит,
Или это болит оттого, что люблю?
Ни узды, ни седла. Всех в расход. Все дотла.
Но кое-как запрягла. И вон -- пошла на рысях!
Не беда, что пока не нашлось мужика.
Одинокая баба всегда на сносях.
И наша правда проста, но ей не хватит креста
Из соломенной веры в "спаси-сохрани".
Ведь святых на Руси -- только знай выноси.
В этом высшая мера. Скоси-схорони.
Так что ты, брат, давай, ты пропускай, не дури!
Да постой-ка, сдается и ты мне знаком...
Часовой всех времен улыбнется: - Смотри! -
И подымет мне веки горячим штыком.
Так зашивай мой мешок, да наливай посошок!
На строку - по глотку, а на слова - и все два.
И пусть сырая метель все кроит белый шелк,
Мелко вьет канитель да плетет кружева.
|
| Время колокольчиков |
|
Em C
Долго шли зноем и морозами,
Em C
Все снесли и остались вольными,
Em C
Жрали снег с кашею березовой
Em C
И росли вровень с колокольнями
Если плач -- не жалели соли мы.
Если пир -- сахарного пряника.
Звонари черными мозолями
Рвали нерв медного динамика.
Но с каждым днем времена меняются.
Купола растеряли золото.
Звонари по миру слоняются.
Колокола сбиты и расколоты.
Что ж теперь ходим круг да около
На своем поле как подпольщики?
Если нам не отлили колокол,
Em C Em
Значит, здесь время колокольчиков.
Ты звени, сердце, под рубашкою.
Второпях врассыпную вороны.
Эй! Выводи коренных с пристяжкою
И рванем на четыре сторны.
Но сколько лет лошади не кованы,
Ни одно колесо не мазано.
Плетки нет. Седла разворованы.
И давно все узлы развязаны.
A на дожде все дороги радугой!
Быть беде. Нынче нам до смеха ли?
Но если есть колокольчик под дугой,
Так, значит, все. Заряжай, поехали!
Загремим, засвистим, защелкаем,
Проберет до костей,до кончиков.
Эй,братва! Чуете печенками
Грозный смех русских колокольчиков?
Век жуем матюги с молитвами.
Век живем, хоть шары нам выколи.
Спим да пьем сутками и литрами.
И не поем. Петь уже отвыкли.
Долго ждем. Все ходили грязные,
От того сделались похожие,
А под дождем оказались разные.
Большинство-то честные, хорошие.
И пусть разбит батюшка Царь-колокол,
Мы пришли с черными гитарами.
Ведь биг-бит, блюз и рок-н-ролл
Околдовали нас первыми ударами.
И в груди искры электричества.
Шапки в снег -- и рваните звонче.
Свистопляс -- славное язычество.
Я люблю время колокольчиков.
|
| Петербургская свадьба |
|
D0 значит {10100X}, в порядке от более тонких струн.
D0 Am D0 Am
Звенели бубенцы. И кони в жарком мыле
D0 Am E(7) Am
Тачанку понесли навстречу целине.
A7 Dm E(7) Am
Тебя, мой бедный друг, в тот вечер ослепили
Dm Am E(7) Am
Два черных фонаря под выбитым пенсне.
Там шла борьба за смерть. Они дрались за место
И право наблевать за свадебным столом.
Спеша стать сразу всем, насилуя невесту,
Стреляли наугад и лезли напролом.
Сегодня город твой стал праздничной открыткой.
Классический союз гвоздики и штыка.
Заштопаны тугой, суровой, красной ниткой
Все бреши твоего гнилого сюртука.
Под радиоудар московского набата
На брачных простынях, что сохнут по углам,
Развернутая кровь, как символ страстной даты,
Смешается в вине с грехами пополам.
Мой друг, иные здесь. От них мы недалече.
Ретивые скопцы. Немая тетива.
Калечные дворцы простерли к небу плечи.
Из раны бьет Нева в пустые рукава.
Подставь дождю щеку в следах былых пощечин.
Хранила б нас беда, как мы ее храним.
Но память рвется в бой, и крутится, как счетчик,
Снижаясь над тобой и превращаясь в нимб.
Вот так скрутило нас и крепко завязало
Красивый алый бант окровленным бинтом.
А свадьба в воронках летела на вокзалы.
И дрогнули пути. И разошлись крестом.
Усатое "ура" чужой, недоброй воли
Вертело бот Петра, как белку в колесе.
Искали ветер Невского да в Елисейском поле
И привыкали звать Фонтанкой - Енисей.
Ты сводишь мост зубов под рыхлой штукатуркой,
Но купол лба трещит от гробовой тоски.
Гроза, салют и мы! - и мы летим над Петербургом,
В решетку страшных снов врезая шпиль строки.
Летим сквозь времена, которые согнули
Страну в бараний рог и пили из него.
Все пили за него - и мы с тобой хлебнули
За совесть и за страх. За всех за тех, кого
Слизнула языком шершавая блокада.
За тех, кто не успел проститься, уходя.
Мой друг, спусти штаны и голым Летним садом
Прими свою вину под розгами дождя.
Поправ сухой закон, дождь в мраморную чашу
Льет черный и густой осенний самогон.
Мой друг "Отечество" твердит как "Отче наш",
Но что-то от себя послав ему вдогон.
За окнами - салют. Царь-Пушкин в новой раме.
Покойные не пьют, да нам бы не пролить.
Двуглавые орлы с побитыми крылами
Не могут меж собой корону поделить.
Подобие звезды по образу окурка.
Прикуривай, мой друг, спокойней, не спеши.
Мой бедный друг, из глубины твоей души
Стучит копытом сердце Петербурга.
|
| Случай в Сибири |
|
Am Dm E7 Am
Пока пою, пока дышу, любви меняю кольца,
Am Dm E7 Am
Я на груди своей ношу три звонких колокольца.
Dm Am
Они ведут меня вперед и ведают дорожку.
Dm Am E7 Am
Сработал их под Новый Год знакомый мастер Прошка.
Пока дышу, пока пою и пачкаю бумагу
Я слышу звон. На том стою. А там глядишь - и лягу.
Бог даст - на том и лягу.
К чему клоню? Да так, пустяк. Вошел и вышел случай.
Я был в Сибири. Был в гостях. В одной веселой куче.
Какие люди там живут! Как хорошо мне с ними!
А он... Не помню, как зовут. Я был не с ним. С другими.
А он мне - пей! - и жег вином. - Кури! - и мы курили.
Потом на языке одном о разном говорили.
Потом на языке родном о разном говорили.
И он сказал: - Держу пари - похожи наши лица,
Но все же, что ни говори, я - здесь, а ты - в столице.
Он говорил, трещал по шву: мол, скучно жить в Сибири.
Вот в Ленинград или в Москву...
Он показал бы большинству
И в том и в этом мире.
- А здесь чего? Здесь только пьют.
Мечи для них бисеры. Здесь даже бабы не дают.
Сплошной духовный неуют
Коты как кошки, серы.
- Здесь нет седла, один хомут.
Поговорить - да не с кем.
Ты зря приехал. Не поймут.
Не то, что там - на Невском.
- Ну как тут станешь знаменит -
Мечтал он сквозь отрыжку.
Да что там у тебя звенит?
- Какая мелочишка?
Пока я все это терпел и не спускал ни слова,
Он взял гитару и запел. Пел за Гребенщикова.
Мне было жаль себя, Сибирь, гитару и Бориса.
Тем более, что на Оби мороз всегда за тридцать.
Потом окончил и сказал, что снег считает пылью.
Я встал и песне подвязал оборванные крылья.
И спел свою, сказав себе: - Держись! - играя кулаками.
А он сосал из меня жизнь глазами-слизняками.
Хвалил он: - Ловко врезал ты по ихней красной дате.
И начал вкручивать болты про то, что я - предатель.
Я сел, белее, чем снега. Я сразу онемел как мел.
Мне было стыдно, что я пел. За то, что он так понял.
Что смог дорисовать рога, что смог дорисовать рога
Он на моей иконе.
- Как трудно нам - тебе и мне - шептал он,
Жить в такой стране и при социализме.
Он истину топил в говне.
За клизмой ставил клизму.
Тяжелым запахом дыша,
Меня кусала злая вша.
Чужая тыловая вша.
Стучало в сердце. Звон в ушах.
- Да что там у тебя звенит?
И я сказал: - Душа звенит. Обычная душа.
- Ну ты даешь... Ну ты даешь!
Чем ей звенеть? Ну ты даешь -
Ведь там одна утроба.
С тобой тут сам звенеть начнешь.
И я сказал: - Попробуй!
Ты не стесняйся. Оглянись. Такое наше дело.
Проснись. Да хорошо встряхнись. Да так, чтоб зазвенело.
Зачем живешь? Не сладко жить. И колбаса плохая.
Да разве можно не любить?
Вот эту бабу не любить, когда она такая!
Да разве ж можно не любить?
Да разве ж можно хаять?
Не говорил ему за строй. Ведь сам я - не в строю.
Да строй - не строй. Ты только строй. А не умеешь строить - пой.
А не поешь - тогда не плюй.
Я - не герой. Ты - не слепой.
Возьми страну свою.
Я первый раз сказал о том, мне было нелегко.
Но я ловил открытым ртом родное молоко.
И я припал к ее груди, я рвал зубами кольца.
Была дорожка впереди. Звенели колокольца.
Пока пою, пока дышу, дышу и душу не душу,
В себе я многое глушу. Чего б не смыть плевка?!
Но этого не выношу. И не стираю. И ношу.
И у любви своей прошу хоть каплю молока.
|
| Лихо |
|
A B A
Если б не терпели - по сей день бы пели!
A B A
А сидели тихо - так разбудили Лихо!
A B A
Вьюга продувает белые палаты.
A B A
Головой кивает х.. из-под заплаты.
A B A
Клевер да березы - полевое племя.
A B A
Север да морозы - золотое стремя.
B A B A
Серебро и слезы в азиатской вазе.
A B A
Потом - юродивые-князи нашей всепогодной грязи.
Босиком гуляли по алмазной жиле.
Многих постреляли. Прочих сторожили.
Траурные ленты. Бархатные шторы.
Брань, аплодисменты да сталинные шпоры.
Корчились от боли без огня и хлеба.
Вытоптали поле, засевая небо.
Хоровод приказов. Петли на осинах.
А поверх алмазов - зыбкая трясина.
Позабыв откуда, скачем кто куда.
Ставили на чудо - выпала беда.
По оврагу рыщет бедовая шайка -
Батька-топорище да мать моя нагайка.
Ставили артелью - замело метелью.
Водки на неделю - да на год похмелья.
Штопали на теле. К ребрам пришивали.
Ровно год потели да ровно час жевали.
Пососали лапу - поскрипим лаптями.
К свету - по этапу. К счастью - под плетями.
Веселей, вагоны! Пляс да перезвоны!
Кто, кто, кто услышит стоны краденой иконы ?
Вдоль стены бетонной - ветерки степные.
Мы тоске зеленой - племяши родные.
Нищие гурманы, лживые сироты
Да горе-атаманы из сопливой роты.
Мертвякам припарки - как живым медали.
Только и подарков - то, что не отняли.
Нашим или вашим - липкие стаканы.
Вслед крестами машут сонные курганы.
|
| Мельница |
|
A B A
Если б не терпели - по сей день бы пели!
A B A
А сидели тихо - так разбудили Лихо!
A B A
Вьюга продувает белые палаты.
A B A
Головой кивает х.. из-под заплаты.
A B A
Клевер да березы - полевое племя.
A B A
Север да морозы - золотое стремя.
B A B A
Серебро и слезы в азиатской вазе.
A B A
Потом - юродивые-князи нашей всепогодной грязи.
Босиком гуляли по алмазной жиле.
Многих постреляли. Прочих сторожили.
Траурные ленты. Бархатные шторы.
Брань, аплодисменты да сталинные шпоры.
Корчились от боли без огня и хлеба.
Вытоптали поле, засевая небо.
Хоровод приказов. Петли на осинах.
А поверх алмазов - зыбкая трясина.
Позабыв откуда, скачем кто куда.
Ставили на чудо - выпала беда.
По оврагу рыщет бедовая шайка -
Батька-топорище да мать моя нагайка.
Ставили артелью - замело метелью.
Водки на неделю - да на год похмелья.
Штопали на теле. К ребрам пришивали.
Ровно год потели да ровно час жевали.
Пососали лапу - поскрипим лаптями.
К свету - по этапу. К счастью - под плетями.
Веселей, вагоны! Пляс да перезвоны!
Кто, кто, кто услышит стоны краденой иконы ?
Вдоль стены бетонной - ветерки степные.
Мы тоске зеленой - племяши родные.
Нищие гурманы, лживые сироты
Да горе-атаманы из сопливой роты.
Мертвякам припарки - как живым медали.
Только и подарков - то, что не отняли.
Нашим или вашим - липкие стаканы.
Вслед крестами машут сонные курганы.
|
| Некому березу заломати |
|
Am Am7 Am Am7
Уберите медные трубы!
Am Am Am Am7
Натяните струны стальные!
Hm
А не то сломаете зубы
Hm
Об широты наши смурные.
Искры самых искренних песен
К нам летят как пепел на плесень.
Вы все между ложкой и ложью --
А мы все между волком и вошью!
Время на другой параллели
Сквозняками рвется сквозь щели.
Ледяные черные дыры --
Окна параллельного мира.
Через пень колоду сдавали
Да окно решеткой крестили.
Вы для нас подковы ковали --
Мы большую цену платили.
Вы снимали с дерева стружку --
Мы пускали корни по новой.
Вы швыряли медную полушку
Да мимо нашей шапки терновой.
А наши беды вам и не снились.
Наши думы вам не икнулись.
Вы б наверняка подавились.
А мы - да ничего, облизнулись!
Лишь печаль-тоска облаками
Над седой лесною страною.
Города цветут синяками,
Да деревни - сыпью чумною.
Кругом - бездорожье-траншеи.
Что, к реке торопимся, братцы?
Стопудовый камень на шее --
Рановато, парни, купаться!
Хороша студена водица,
Да глубокий омут таится -
Не напиться нам, не умыться,
Не продрать колтун на ресницах.
Да вот тебе обратно тропинка
И петляй в родную землянку.
А крестины там иль поминки --
Все одно там пьянка-гулянка!
Если забредет кто нездешний --
Поразится живности бедной,
Нашей редкой силе сердешной
Да дури нашей злой заповедной.
Выкатим кадушку капусты.
Выпечем ватрушку без теста.
Что, снаружи все еще пусто?
А внутри по-прежнему тесно!
Да вот тебе медовая брага,
Ягодка-злодейка-отрава.
Вот тебе, приятель, и Прага.
Вот тебе, дружок, и Варшава.
Да вот и посмеемся простуженно,
А об чем смеяться - неважно,
Если по утрам очень скучно,
А по вечерам очень страшно!
Всемером ютимся на стуле,
Всем миром на нары-полати.
Спи, дитя мое, люли-люли!
Некому березу заломати.
|
| Все от винта! |
|
Am Em
Рука на плече. Печать на крыле.
Am Em
В казарме проблем - банный день. Промокла тетрадь.
Am Em
Я знаю, зачем иду по земле.
Am Em
Мне будет легко улетать.
Am Em
Без трех минут бал восковых фигур. Без четверти смерть.
Am Em
С семи драных шкур хоть шерсти клок.
Am Em
Но как хочется жить -- не меньше, чем спеть.
Am Em
Свяжи мою нить в узелок.
Холодный апрель. Горячие сны.
И вирусы новых нот в крови.
И каждая цель ближайшей войны
Смеется и ждет любви.
Наш лечащий врач согреет солнечный шприц.
И иглы лучей опять найдут нашу кровь.
Не надо, не плачь. Сиди и смотри,
Как горлом идет любовь.
Лови ее ртом -- стаканы тесны.
Торпедный аккорд до дна!
Рекламный плакат последней весны
Качает квадрат окна.
Эй, дырявый висок, слепая орда,
Пойми, никогда не поздно снимать броню.
Целуя кусок трофейного льда,
Я молча иду к огню.
Мы - выродки крыс. Мы - пасынки птиц.
И каждый на треть до сих пор патрон.
Лежи и смотри, как ядерный принц
Несет свою плеть на трон.
Не плачь, не жалей. Кого нам жалеть?
Ведь ты, как и я, сирота.
Ну, что ты, смелей! Нам нужно лететь!
А ну от винта! Все от винта!
|
| Спроси, звезда |
|
Em G Am Em
Ой-ой-ой, спроси меня, ясная звезда,
G Am Em
Не скучно ли долбить толоконные лбы?
G D7
Я мету сор новых песен из старой избы.
Am H C
Отбивая поклоны, мне хочется встать на дыбы.
Em G Am Am7 Am Am7
Но там - только небо в кольчуге из синего льда.
Ой-ой-ой, спроси меня, ясная звезда,
Не скучно ли все время вычесывать блох ?
Я молюсь, став коленями на горох.
Меня слышит бог Никола Лесная вода.
Но сабля ручья спит в ножнах из синего льда.
Em Am H Em // В этом куплете
Каждому времени - свои ордена.
Но дайте же каждому валенку свой фасон!
Да я сам знаю тысячу реальных потех,
и я боюсь сна из тех, что на все времена.
Em G Am Am7 Am Am7
А может, я просто люблю колокольный звон?
G Am Em
С земли по воде сквозь огонь в небеса звон...
Ой-ой-ой, спроси, звезда, да скоро ли сам усну,
отлив себе шлем из синего льда ?
Белым зерном меня кормила зима
Там, где сойти с ума не сложней, чем порвать струну.
Em Am Em
Звезда! Зачем мы вошли сюда ?
Em G Am Am7 Am Am7
Мы пришли, чтобы разбить эти латы из синего льда.
Em G Am Am7 Am Am7
Мы пришли, чтобы раскрыть эти ножны из синего льда.
Em G Am Am7 Am Am7
Мы сгорим на экранах из синего льда.
Em G Am Am7 Am Am7
Мы украсим их шлемы из синего льда.
Em G Am Am7 Am Am7
И мы станем их скипетром из синего льда.
Em G Am Em
Ой-ой-ой, спроси меня, ясная звезда.
Em G Am Em
Ой-ой-ой, спаси меня, ясная звезда.
|
| Зимняя сказка |
|
C G D G
Однозвучно гремит колокольчик Спасской башни Кремля.
C G D G
В тесной кузнице дня Лохи-блохи подковали Левшу.
C G D G
Под рукою - снега. Протокольные листы февраля.
C G D G
Эх, бессонная ночь! Наливай чернила - все подпишу!
Как досрочник-"ЗэКа", два часа назад откинулся день.
Я опять на краю знаменитых вологданьских лесов.
Как эскадра в строю, проплывают корабли деревень,
И печные дымы - столбовые мачты без парусов.
И плывут до утра хутора, где три кола - два двора,
Но берут на таран всероссийскую столетнюю мель.
Им смола - дикий хмель. А еловая кора им - махра.
Снежок - сахарок. А сосульки им - добра карамель.
А не гуляй без ножа! Да дальше носа не ходи без ружья!
Много злого зверья. Ошалело - аж хвосты себе жрет.
А в народе зимой - ша! - вплоть до марта боевая ничья!
Трудно ямы долбить. Мерзлозем коловорот не берет.
Ни церквушка, ни клуб. Поцелуйте постный шиш вам баян!
Ну, а ты не будь глуп! Рафинада в первачок не жалей!
Не достал нас "Маяк". И концерты по заявкам сельчан
По ночам под окном исполняет сводный хор кобелей.
Под окном по ночам - то ли песня, то ли плач, то ли крик,
То ли спим, то ли нет! Не поймешь нас - ни живы, ни мертвы.
Лишь тропа в крайний дом над обрывом вьется, как змеевик.
Истоптали весь снег на крыльце у милицейской вдовы.
А я люблю посмотреть, как купается луна в молоке.
А вокруг столько звезд! Забирай хоть все - никто не берет.
Значит, крепче стал лед. Мерзни, мерзни волчий хвост на реке!
Нынче - славный мороз. Минус тридцать, если Боб нам не врет.
Я устал кочевать от Москвы до самых дальних окраин.
Брел по горло в снегу. Оглянулся - не осталось следа.
Потеснись - твою мать! - дядя Миша, косолапый хозяин!
Я всю ночь на бегу. Я не прочь и подремать.
Но, когда я спокойно усну, тихо тронется весь лед в этом мире,
И прыщавый студент - месяц Март - трахнет бедную старуху-Зиму.
Все ручьи зазвенят, как высокие куранты Сибири.
Вся Нева будет петь. И по-прежнему впадать в Колыму.
|
| Хозяйка |
|
Am Dm E Am
Сегодня ночью - дьявольский мороз.
Dm G C A7
Открой, хозяйка, бывшему солдату!
Dm G C A7
Пусти погреться, я совсем замерз,
Dm G C A7
Враги сожгли мою родную хату.
Dm G C Am
Пусти погреться, я совсем замерз,
Dm E Am
Враги сожгли мою родную хату.
Перекрестившись истинным крестом,
Ты молча мне подвинешь табуретку,
И самовар ты выставишь на стол
Hа чистую крахмальную салфетку.
И калачи достанешь из печи,
С ухватом длинным управляясь ловко.
Пойдешь в чулан, забрякают ключи.
Вернешься со своей заветной поллитровкой.
Я поиграю на твоей гармони.
Рвану твою трехрядку от души.
- Чего сидишь, как будто на иконе?
А ну, давай, пляши, пляши, пляши...
Когда закружит мои мысли хмель
И "День Победы" я не доиграю,
Тогда уложишь ты меня в постель,
Потом сама тихонько ляжешь с краю.
А через час я отвернусь к стене.
Пробормочу с ухмылкой виноватой:
- Я не солдат. Зачем ты веришь мне?
Я все наврал. Цела родная хата.
И в ней есть все - часы и пылесос.
И в ней вполне достаточно уюта.
Я обманул тебя - я вовсе не замерз!
Да тут ходьбы всего на три минуты.
Известна цель визита моего -
Чтоб переспать с соседкою-вдовою.
...А ты ответишь: - Это ничего...
И тихо покачаешь головою.
И вот тогда я кой-чего пойму,
И кой о чем серьезно пожалею.
И я тебя покрепче обниму
И буду греть тебя, пока не отогрею.
Да, я тебя покрепче обниму
И стану сыном, мужем, сватом, братом.
Ведь человеку трудно одному,
Когда враги сожгли родную хату. |
| Егоркина былина |
|
D
Как горят костры у Шексны - реки
Как стоят шатры бойкой ярмарки
Дуга цыганская
ничего не жаль
Отдаю свою расписную шаль
А цены ей нет - четвертной билет
Жалко четвертак - ну давай пятак
Пожалел пятак -забирай за так
расписную шаль
Все, как есть, на ней гладко вышито
гладко вышито мелким крестиком
Как сидит Егор в светлом тереме
В светлом тереме с занавесками
С яркой люстрою электрической
На скамеечке, крытой серебром,
шитой войлоком
рядом с печкою белой, каменной
важно жмурится
ловит жар рукой.
На печи его рвань-фуфаечка
Приспособилась
Да приладилась дрань-ушаночка
Да пристроились вонь-портяночки
в светлом тереме
с занавесками да с достоинством
ждет гостей Егор.
А гостей к нему - ровным счетом двор.
Ровным счетом - двор да три улицы.
- С превеликим Вас Вашим праздничком
И желаем Вам самочувствия,
Дорогой Егор Ермолаевич,
Гладко вышитый мелким крестиком
улыбается государственно
выпивает он да закусывает
а с одной руки ест соленый гриб
а с другой руки - маринованный
а вишневый крем только слизывает,
только слизывает сажу горькую
сажу липкую
мажет калачи
биты кирпичи.
прозвенит стекло на сквозном ветру
да прокиснет звон в вязкой копоти
да подернется молодым ледком
проплывет луна в черном маслице
в зимних сумерках
в волчьих праздниках
темной гибелью
сгинет всякое.
тaм, где без суда все наказаны
там, где все одним жиром мазаны
там, где все одним миром травлены.
да какой там мир - сплошь окраина
где густую грязь запасают впрок
набивают в рот
где дымится вязь беспокойных строк
как святой помет
где японский бог с нашей матерью
повенчалися общей папертью
образа кнутом перекрещены
- Эх, Егорка ты, сын затрещины!
Эх, Егор, дитя подзатыльника,
Вошь из-под ногтя - в собутыльники.
В кройке кумача с паутиною
Догорай, свеча!
Догорай, свеча - хвост с полтиною!
Обколотится сыпь-испарина,
и опять Егор чистым барином
в светлом тереме,
шитый крестиком,
все беседует с космонавтами,
а целуется - с Терешковою,
с популярными да с актрисами -
все с амбарными злыми крысами.
- То не просто рвань, не фуфаечка,
то душа моя несуразная
понапрасну вся прокопченная
нараспашку вся заключенная...
- То не просто дрань, не ушаночка,
то судьба моя лопоухая
вон - дырявая, болью трачена,
по чужим горбам разбатрачена...
- То не просто вонь - вонь кромешная
то грехи мои, драки-пьяночки...
Говорил Егор, брал портяночки.
Тут и вышел хор да с цыганкою,
Знаменитый хор Дома Радио
и Центрального телевидения,
под гуманным встал управлением.
- Вы сыграйте мне песню звонкую!
Разверните марш минометчиков!
Погадай ты мне, тварь певучая,
Очи черные, очи жгучие,
погадай ты мне по пустой руке,
по пустой руке да по ссадинам,
по мозолям да по живым рубцам...
- Дорогой Егор Ермолаевич,
Зимогор ты наш Охламонович,
износил ты душу
до полных дыр,
так возьмешь за то дорогой мундир
генеральский чин, ватой стеганый,
с честной звездочкой да с медалями...
Изодрал судьбу, сгрыз завязочки,
так возьмешь за то дорогой картуз
с модным козырем лакированным,
с мехом нутрянным да с кокардою...
А за то, что грех стер портяночки,
завернешь свои пятки босые
в расписную шаль с моего плеча
всю расшитую мелким крестиком...
Поглядел Егор на свое рванье
И надел обмундирование...
Заплясали вдруг тени легкие,
заскрипели вдруг петли ржавые,
Отворив замки Громом-посохом,
в белом саване
Снежна Бабушка...
- Ты, Егорушка, дурень ласковый,
собери-ка ты мне ледяным ковшом
капли звонкие да холодные...
- Ты подуй, Егор, в печку темную,
пусть летит зола,
пепел кружится,
в ледяном ковше, в сладкой лужице,
замешай живой рукой кашицу
да накорми меня - Снежну Бабушку...
Оборвал Егор каплю-ягоду,
Через силу дул в печь угарную.
Дунул в первый раз - и исчез мундир,
Генеральский чин, ватой стеганый.
И летит зола серой мошкою
да на пол-топтун
да на стол-шатун,
на горячий лоб да на сосновый гроб.
Дунул во второй - и исчез картуз
С модным козырем лакированным...
Эх, Егор, Егор! Не велик ты грош,
не впервой ломать.
Что ж, в чем родила мать,
В том и помирать?
Дунул в третий раз - как умел, как мог,
и воскрес один яркий уголек,
и прожег насквозь расписную шаль,
всю расшитую мелким крестиком.
И пропало все. Не горят костры,
не стоят шатры у Шексны-реки
Нету ярмарки.
Только черный дым тлеет ватою.
Только мы сидим виноватые.
И Егорка здесь - он как раз в тот миг
Папиросочку и прикуривал,
Опалил всю бровь спичкой серною.
Он, собака, пьет год без месяца,
Утром мается, к ночи бесится,
Да не впервой ему - оклемается,
Перемается, перебесится,
Перебесится и повесится...
Распустила ночь черны волосы.
Голосит беда бабьим голосом.
Голосит беда бестолковая.
В небесах - звезда участковая.
Мы сидим, не спим.
Пьем шампанское.
Пьем мы за любовь
за гражданскую. |
| Грибоедовский вальс |
|
Am Am Dm
В отдаленном совхозе "Победа"
G7 C
Был потрепанный старенький "ЗИЛ".
Am Dm
А при нем был Степан Грибоедов,
E Am
И на "ЗИЛе" он воду возил.
Он справлялся с работой отлично.
Был по обыкновению пьян.
Словом, был человеком обычным
Водовоз Грибоедов Степан.
После бани он бегал на танцы.
Так и щупал бы баб до сих пор,
Hо случился в деревне с сеансом
Выдающийся гипнотизер.
Hа заплеванной маленькой сцене
Он буквально творил чудеса.
Мужики выражали сомненье,
И таращили бабы глаза.
Он над темным народом смеялся.
И тогда, чтоб проверить обман,
Из последнего ряда поднялся
Водовоз Грибоедов Степан.
Он спокойно вошел на эстраду,
И мгновенно он был поражен
Гипнотическим опытным взглядом,
Словно финским точеным ножом.
И поплыли знакомые лица...
И приснился невиданный сон -
Видит он небо Аустерлица,
Он не Степка, а Hаполеон!
Он увидел свои эскадроны.
Он услышал раскаты стрельбы
Он заметил чужие знамена
В окуляре подзорной трубы.
Am Dm
Hо он легко оценил положенье
G C
И движением властной руки
Dm Am
Дал приказ о начале сраженья
E Am
И направил в атаку полки.
Опаленный горячим азартом,
Он лупил в полковой барабан.
Был неистовым он Бонапартом,
Водовоз Грибоедов Степан.
Пели ядра, и в пламени битвы
Доставалось своим и врагам.
Он плевался словами молитвы
Hезнакомым французским богам.
Вот и все. Бой окончен. Победа.
Враг повержен. Гвардейцы, шабаш!
Покачнулся Степан Грибоедов,
И слетела минутная блажь.
Hа заплеванной сцене райклуба
Он стоял, как стоял до сих пор.
А над ним скалил желтые зубы
Выдающийся гипнотизер.
Он домой возвратился под вечер
И глушил самогон до утра.
Всюду чудился запах картечи
И повсюду кричали "Ура!"
Спохватились о нем только в среду.
Дверь сломали и в хату вошли.
А на них водовоз Грибоедов,
Улыбаясь, глядел из петли.
Он смотрел голубыми глазами.
Треуголка упала из рук.
И на нем был залитый слезами
Императорский серый сюртук.
|
| Верка, Надька и Любка |
|
C Am
Когда дважды два было только четыре,
C Am
Я жил в небольшой коммунальной квартире.
Dm G C A7
Работал с горшком, и ночник мне светил
Dm E Am
Но я был дураком и за свет не платил.
C Am
Я грыз те же книжки с чайком вместо сушки,
C Am
Мечтал застрелиться при всех из Царь-пушки,
Dm G C A7
Ломал свою голову в виде подушки.
Dm G C A7
Эх, вершки-корешки! От горшка до макушки
Dm E Am
Обычный крестовый дурак.
Dm Am
- Твой ход, - из болот зазывали лягушки.
E Am
Я пятился задом, как рак.
C Am
Я пил проявитель, я пил закрепитель,
C Am
Квартиру с утра превращал в вытрезвитель,
Dm G C A7
Но не утонул ни в стакане, ни в кубке.
Dm G C A7
Как шило в мешке - два смешка, три насмешки -
Dm G C A7
Набитый дурак, я смешал в своей трубке
Dm G C A7
И разом в орла превратился из решки.
Dm G C A7
И душу с душком, словно тело в тележке,
Dm G C A7
Катал я и золотом правил орешки,
Dm E Am
Но чем-то понравился Любке.
C Am
Муку через муку поэты рифмуют.
C Am
Она показала, где раки зимуют.
Dm G C A7
Хоть дело порой доходило до драки -
Dm E Am
Я Любку люблю! А подробности - враки.
Dm E Am
Она даже верила в это сама.
Dm Am
Мы жили в то время в холерном бараке
E Am
Холерой считалась зима.
И Верка-портниха сняла с Любки мерку -
Хотел я ей на зиму шубу пошить.
Но вдруг оказалось, что шуба - на Верку.
Я ей предложил вместе с нами пожить.
C Am
И в картах она разбиралась не в меру -
C Am
Ходила с ума эта самая Вера.
Dm G C A7
Очнулась зима и прогнала холеру.
Dm E Am
Короче стал список ночей.
Dm Am
Да Вера была и простой и понятной,
Dm Am
И снегом засыпала белые пятна,
Dm Am
Взяла агитацией в корне наглядной
G C
И воском от тысяч свечей.
C Am
И шило в мешке мы пустили на мыло.
C Am
Святою водой наш барак затопило.
Dm G C A7
Уж намылились мы, но святая вода
Dm G C
На метр из святого и твердого льда.
И Вера из шубы скроила одьяло.
В нем дырка была - прям так и сияла.
Закутавшись в дырку, легли на кровать
И стали, как раки, втроем зимовать.
C Am
Но воду почуяв - да сном или духом -
C Am
В матросской тельняшке явилась Надюха.
Dm G C A7
Я с нею давно грешным делом матросил,
Dm G C A7
Два раза матрасил, да струсил и бросил.
Dm G C A7
Не так молода, но совсем не старуха,
Dm G C A7
Разбила паркеты из синего льда.
Dm Am
Зашла навсегда попрощаться Надюха,
G C
Да так и осталась у нас навсегда.
C Am
Мы прожили зиму активно и дружно.
C Am
И главное дело - оно нам было не скучно.
Dm G C A7
И кто чем богат, тому все были рады.
Dm G C A7
Но все-таки просто визжали они,
Dm Am
Когда рядом с ритмами светской эстрады
G C
Я сам, наконец, взял гитару в клешни.
Dm G C A7
Не твистом свистел мой овраг на горе.
Dm G C A7
Я все отдавал из того, что дано.
Dm G C A7
И мозг головной вырезал на коре:
Dm C Dm C
Надежда плюс Вера плюс Саша плюс Люба
Dm C Dm C
Плюс Лена плюс Настя плюс Макс плюс Олег...
G C
Короче, не все ли равно.
C Am
Я пел это в темном холодном бараке
C Am
И он превращался в обычный дворец.
Dm G C A7
Так вот что весною поделывают раки!
Dm G C A7
Так вот что весною поделывают раки!
Dm G C
И вдруг оказалось, что я - рак-отец.
Сижу в своем теле, как будто в вулкане.
Налейте мне свету из дырки окна!
Три грации, словно три грани в стакане.
Три грани в стакане, три разных мамани,
Три разных мамани, а дочка одна.
C Am
Но следствия нет без особых причин.
C Am
Тем более, вроде не дочка, а сын.
Dm G C A7
А может - не сын, а может быть - брат,
Dm G C A7
Сестра или мать или сам я - отец,
Dm Am
А может быть весь первомайский парад!
Dm Am
А может быть город весь наш - Ленинград!..
Dm Am
Светает. Гадаю и наоборот.
Dm Am
А может быть - весь наш советский народ.
Dm Am
А может быть, в люльке вся наша страна!
Dm G C
Давайте придумывать ей имена. |
| Слет-симпозиум |
|
C G
Привольны исполинские масштабы нашей области,
C
У нас - четыре Франции, семь Бельгий и Тибет.
G
У нас есть место подвигу, всегда есть место доблести,
C
Лишь досугу бездельному у нас тут места нет.
А так - какие новости? Тем более, сенсации...
С террором и вулканами здесь все наоборот.
Прополка, культивация, мели-мели-мели - орация,
Конечно, демонстрации, хотя б два раза в год.
И все же доложу я вам без преувеличения,
Как подчеркнул в докладе сам товарищ Пердунов,
Событием высокого культурного значения
Стал пятый слет-симпозиум районных городов.
Президиум украшен был солидными райцентрами -
Сморкаль, Дубинка, Грязовец и Верхний Самосер.
Эх, сумма показателей с высокими процентами!
Уверенные лидеры. Опора и пример.
Тянулись Стельки, Чагода... Поселок в ногу с городом.
Угрюм, Бубли, Кургузово, потом Семипердов.
Чесалась Усть-Тимоница. Залупинск гладил бороду.
Ну, в общем, много было древних, всем известных городов.
Корма - забота общая. Доклад - задача длинная.
Удои с дисциплиною, корма и вновь корма.
Пошла чесать губерния. Эх, мать моя целинная!
Как вдруг - конвертик с буквами нерусского письма.
Президиум шушукался. Сложилась точка зрения:
- Депеша эта с Запада. Тут бдительность нужна.
Вот, в Тимонице построен институт слюноварения.
Она - товарищ грамотный и в аглицком сильна...
- С поклоном обращается к вам тетушка Ойропа.
И опосля собрания зовет на завтрак к ней...
- Товарищи, спокойнее! Прошу отставить ропот!
Никто из нас не ужинал - у нас дела важней.
Ответим с дипломатией. Мол, очень благодарные,
Мол, ценим и так далее, но, так сказать, зер гут!
Такие в нашей области дела идут ударные,
Что даже в виде исключения не вырвать пять минут.
И вновь пошли нацеливать на новые свершения.
Была повестка муторной, как овсяной кисель.
Вдруг телеграмма: - Бью челом! Примите приглашение!
Давайте пообедаем. Для вас накрыт Брюссель.
Повисло напряженное, гнетущее молчание.
В такой момент - не рыпайся, а лучше - не дыши!
И вдруг оно прорезалось - голодное урчание
В слепой кишке у маленького города Шиши.
Бедняга так сконфузился, в лопатки дует холодом,
А между тем урчание все громче и сочней.
- Позор ему - приспешнику предательского голода!
Никто из нас не завтракал! Дела для нас важней!
- Товарищи, спокойнее! Ответим с дипломатией.
Но ярость благородная вскипала, как волна.
- Ту вашу дипломатию в упор к отцу и матери! -
Кричала с места станция Октябрьская Шахна.
- Ответим по-рабочему. Чего там церемониться.
Мол, на корню видали мы буржуйские харчи! -
Так заявила грамотный товарищ Усть-Тимоница,
И хором поддержали ее Малые Прыщи.
Трибуну отодвинули. И распалили прения.
Хлебали предложения как болтанку с пирогом.
Объявлен был упадочным процесс пищеварения,
А сам Шиши - матерым, подсознательным врагом.
- Пущай он, гад, подавится Иудиными корками!
Чужой жратвы не надобно. Пусть нет - зато своя!
Кто хочет много сахару - тому дорога к Горькому!
А тем, кто с аппетитами - положена статья...
И населенный пункт 37-го километра
Шептал соседу радостно: - К стене его! К стене!
Он - опытный и искренний поклонник стиля "ретро",
Давно привыкший истину искать в чужой вине.
И диссидент Шиши горел красивым синим пламенем.
- Ату его, вредителя! Руби его сплеча!
И был он цвета одного с переходящим знаменем,
Когда ему товарищи слепили строгача.
А, вообщем, мы одна семья - единая, здоровая.
Эх, удаль конармейская ворочает столы.
Президиум - "Столичную", а первый ряд - "Зубровую",
А задние - чем бог послал, из репы и свеклы.
Потом по пьяной лавочке пошли по главной улице.
Ругались, пели, плакали и скрылись в черной мгле.
В Мадриде стыли соусы. В Париже сдохли устрицы.
И безнадежно таяло в Брюсселе крем-брюле. |
| Подвиг разведчика |
|
C Dm
В pабочий полдень я пpоснyлся стоя.
G C
Опять матpац попyтал со стеной.
Я в одиночку вышел из запоя,
Но - вот те на! - сегодня выходной.
И время шло не шатко и не валко.
Горел на кухне ливерный пирог.
Скрипел мирок хрущевки-коммуналки,
И шлепанцы мурлыкали у ног.
Сосед Бурштейн стыдливо бил соседку.
Мы с ней ему наставила рога.
Я здесь ни с кем бы не пошел в разведку,
Мне не с кем выйти в логово врага.
Один сварил себе стальные двери.
Другой стишки кропает до утра.
Я - одинок. Я никому не верю.
Да, впрочем, видит Бог, невелика потеря
Весь ихний брат и ихняя сестра.
Экран, а в нем с утра звенят коньки...
В хоккей играют настоящие мужчины.
По радио поют, что нет причины для тоски,
И в этом ее главная причина.
В "Труде" сенсационная заметка
О том, что до сих пор шумит тайга.
А мне до боли хочется в разведку,
Уйти и не вернуться в эту клетку
Уйти - в чем есть - в глубокий тыл врага.
Из братских стран мне сообщает пресса:
Поляки оправляются от стресса.
Прижат к ногтю вредитель Лех Валенса,
Мечтавший всю Варшаву отравить.
Да, не все еще врубились в суть прогресса
И в трех соснах порой не видят леса.
Бряцает амуницией агрессор,
Но ТАСС уполномочен заявить:
"Тяжелый смог окутал Вашингтон.
Невесело живется без работы
В хваленых джунглях каменной свободы,
Где правит ЦРУ и Пентагон.
Среди капиталистов этих стран
Растет угар военного психоза.
Они пугают красною угрозой
Обманутых рабочих и крестьян.
А Рейган - вор, ковбой и педераст -
Поставил мир на ядерную карту."
Тревожно мне. Кусаю свой матрац.
Дрожу, как СС-20 перед стартом.
Окончился хоккей. Пошли стрекозы.
А по второй насилуют кларнет.
Да как же можно ? Ведь висит угроза!
И ничего страшней угрозы нет!
Да, вовремя я вышел из запоя...
Не отдадим родимой Костромы!
Любимый город может спать спокойно
И мирно зеленеть среди зимы.
Буденовку напялю на затылок.
Да я ль не патриот, хотя и пью?
В фонд мира сдам мешок пустых бутылок
И из матраца парашют скрою.
Возьму аванс. Куплю себе билет
На первый рейс до Западной Европы.
В квадрате Гамбурга - пардон, я в туалет! -
Рвану кольцо и размотаю стропы.
Пройду, как рысь, от Альп и до Онеги
Тропою партизанских автострад.
Все под откос - трамваи и телеги.
Не забывайте, падлы, Сталинград!
Пересчитаю все штыки и пушки.
Пускай раскрыт мой корешок-связной -
Я по-пластунски обхожу ловушки
И выхожу в эфир любой ценой.
Я - щит и меч родной Страны Советов!
Пока меня успеют обложить -
Переломаю крылья всем ракетам,
Чтоб на Большую землю доложить:
Мол, вышел пролетарский кукиш Бонну.
Скажите маме - НАТО на хвосте!
Ваш сын дерется до последнего патрона
На вражьей безымянной высоте.
Хочу с гранатой прыгнуть под колеса,
Но знамя части проглотить успеть.
Потом молчать на пытках и допросах,
А перед смертью - про Катюшу спеть.
Бодун крепчал. Пора принять таблетку.
В ушах пищал секретный позывной.
По выходным так хочется в разведку.
Айда, ребята! кто из вас со мной? |
| Тесто |
|
Em Am Em
Когда злая стужа снедужила душу
Em Am Em
И злая метель отметелила тело,
H C
Когда опустела казна,
Am Em Am Em
И сны наизнанку, и пах нараспашку
Am Em Am Em
Мети во весь дух и тяни там, где тяжко!
H C
Порвется взатяжку весна...
Em
Ой-ой-ой-ой!
Зима жмет земное. Все вести - весною.
Секундой по векам, по пыльным сусекам
Хмельной ветер верной любви.
Тут дело не ново - словить это Слово
Ты снова, и снова, и снова лови.
Тут дело простое - нет тех, кто не стоит,
Нет тех, кто не стоит любви.
Да как же любить их - таких неумытых,
Да бытом пробитых, да потом пропитых?
Да ладно там - друга, начальство, коллегу,
Ну ладно, случайно утешить калеку,
Дать всем,кто рискнул попросить.
А как всю округу - чужих, неизвестных,
Да так, как подругу, как дочь, как невесту?
Так как же, позвольте спросить?
Тут дело простое - найти себе место
Повыше, покруче. Пролить темну тучу
До капли грозою - горючей слезою -
Глянь, небо какое!
Пречистой рукою сорвать с неба звезды,
Смолоть их мукою
И тесто для всех замесить.
А дальше - известно. Меси свое тесто
Да неси свое тесто на злобное место -
Пускай подрастет на вожжах.
Сухими дровами - своими словами
Своими словами держи в печке пламя,
Да дракой, да поркой - чтоб мякиш стал коркой,
Краюхой на острых ножах.
И вот когда с пылу, и вот когда с жару -
Да где брал он силы, когда убежал он?! -
По главной дороге и малой тропинке
Раскатится крик Колобка,
На самом краю у большого оврага
У самого гроба казенной утробы
Как пар от парного горячего слова
Гляди, не гляди - не заметите оба -
Подхватит любовь и успеет во благо
Во благо облечь в облака.
Но все впереди, а пока еще рано,
И сердце в груди не нашло свою рану,
Чтоб в исповеди быть с любовью на равных
И дар русской речи сберечь.
Так значит жить и ловить это Слово упрямо,
Душой не кривить перед каждою ямой,
И гнать себя дальше - все прямо да прямо
Да прямо - в великую печь!
Да что тебе стужа - гони свою душу
Туда, где все окна не внутрь, а наружу.
Пусть время пройдется метлою по телу -
Посмотрим, чего в рукава налетело.
Чего только не нанесло!
Да не спрячешь души беспокойное шило.
Так живи - не тужи, да тяни свою жилу,
Туда, где пирог только с жару и с пылу,
Где каждому, каждому станет светло...
|
| Сядем рядом... |
|
Em C
Сядем рядом. Сядем ближе
Am C H
Да прижмемся белыми заплатами к дырявому мешку
Em C
Строгим ладом, тише, тише
Am C H Em
Мы переберем все струны да по зернышку
Перегудом, перебором.
Да я за разговорами не разберусь,
Где Русь, где грусть.
Нас забудут - да не скоро,
А когда забудут, я опять вернусь.
Будет время, я напомню,
Как все было скроено, да все опять перекрою
Только верь мне, только пой мне
Только пой мне, милая - я подпою.
Нить, как волос.
Жить, как колос.
Размолотит колос в дух и прах один цепной удар.
Да я все знаю, дай мне голос.
И я любой удар приму, как твой великий дар.
Тот, кто рубит сам дорогу,
Не кузнец, не плотник ты,
Да все одно поэт.
Тот, кто любит, да не к сроку,
Тот, кто исповедует, да сам того не ведает.
Но я - в ударе. Жмут ладони,
Все хлопочут бедные, да где ж им
Удержать зерно в горстях.
На гитаре, на гармони,
На полене сучьем, на своих костях.
Злом да ласкою, да грехами
Растяни меня ты, растяни, как буйные меха!
Пропадаю с потрохами,
А куда мне, к лешему, потроха...
Но завтра - утро. Все сначала.
Заплетать на острых пяльцах недотрогу нить.
Чтоб кому-то, кому-то полегчало...
Да разреши, пожалуй, я сумел бы все на пальцах объяснить.
Тем, кто мукой - да не мукою
Все приметы засыпает, засыпает на ходу,
Слезы с луком.
Ведь подать рукою,
И погладишь в небе свою заново рожденную звезду.
Ту, что рядом, ту, что выше,
Чем на колокольне звонкий звон...
Да где он? Все темно.
Ясным взглядом,
Ближе, ближе...
Глянь в окно - да вот оно рассыпано, твое зерно.
Выше окон, выше крыши.
Ну, чего ты ждешь? Иди смелей, бери еще, еще
Что, высоко? Ближе, ближе.
Ну вот уже тепло. Ты чувствуешь, как горячо?
Вот оно - ты чувствуешь, как горячо.
|
| Как ветра осенние |
|
Dm C G Dm
Как ветра осенние подметали плаху
Dm C G Dm
Солнце шло сторонкою, да время - стороной
C G E Am
И хотел я жить, да умирал да сослепу, со страху,
F C A Dm
Потому, что я не знал, что ты со мной
Как ветра осенние заметали небо,
Плакали, тревожили облака.
Я не знал, как жить, ведь я еще не выпек хлеба,
А на губах не сохла капля молока.
Как ветра осенние да подули ближе.
Закружили голову - и ну давай кружить.
Ой-oй-oй, да я сумел бы выжить,
Если бы не было такой простой работой - жить.
Как ветры осенние жали - не жалели рожь.
Ведь тебя посеяли, чтоб ты пригодился.
Ведь совсем неважно, от чего ты помрешь,
Ведь куда важнее, для чего ты родился.
Как ветра осенние черной птицей голосили:
"А ты откуда взялся, богатырь-снегирь?"
Я хотел бы жить, жить и умереть в России,
Если б не было такой страны - Сибирь.
Как ветра осенние уносят мое семя.
Листья воскресения да с весточки - весны.
Я хочу дожить, хочу увидеть время,
Когда эти песни станут не нужны.
|
| Перекур |
|
Dm C#+7 Dm C#+7
Кто-то шепнул - или мне показалось?
Кто-то сказал и забил в небо гвозди.
Кто-то кричал и давил нам на жалость.
А кто-то молчал и давился от злости.
И кто-то вздохнул от любви нераздельной.
Кто-то икнул - значит, помнят беднягу.
Кто-то всплакнул - ну, это повод отдельный.
А кто-то шагнул, да не в ногу и сразу дал тягу.
А время дождем пластануло по брёвнам стропил.
Время течет, растолкав себя в ступе.
Вот кто-то ступил по воде, вот кто-то ступил по воде,
Вот кто-то пошёл по воде, да неловко, и все утопил.
Значит, снова пойдем, вот покурим, споем и приступим.
Снова пойдем, перекурим, споем и приступим.
Кто-то читал про себя, а считал - все про дядю.
Кто-то устал, поделив свой удел на семь дел.
Кто-то хотел видеть все - только сбоку, не глядя.
А кто-то глядел, да похоже, глаза не надел.
А время дождем пластануло по доскам стропил.
Время течет, растолкав себя в ступе.
Вот кто-то ступил по воде, вот кто-то ступил по воде,
Вот кто-то пошел по воде...
Значит, тоже пойдем, вот покурим, споем и приступим.
Тоже пойдем, перекурим, споем и приступим.
Но кто-то зевнул, отвернулся и разом уснул.
Разом уснул. И поэтому враз развязалось.
- Эй, завяжи! - Кто-то тихо на ухо шепнул.
- Эй, завяжи! - Кто-то тихо на ухо шепнул.
Перекрестись, если это опять показалось. |
| Рождественская |
|
D Dm A D
Крутит вьюга фонари на реке Фонтанке.
Dm A D
Спите, дети... До зари с вами - добрый ангел.
D Dm A D
Начинает колдовство домовой-проказник.
D Dm A Hm G A
Завтра будет Рождество, завтра будет праздник.
D Dm A D
Каждый что-нибудь найдет в варежках и в шапке.
D Dm A Hm
А соседский Васька-кот спрячет цап-царапки.
Ляжет ласковый снежок на дыру-прореху.
То-то будет хорошо, то-то будет смеху.
Звон-фольга, как серебро. Розовые банты.
Прочь бумагу! Прочь перо! Скучные диктанты.
Замелькают в зеркалах платья-паутинки.
Любит добрая игла добрые пластинки.
Будем весело делить дольки мандарина.
Будет радостно кружить елка-балерина.
Побегут из-под руки клавиши рояля.
И запляшут пузырьки в мамином бокале.
То-то будет хорошо! Смеху будет много.
Спите, дети. Я пошел. Скатертью тревога... |
| Триптих памяти В. С. Высоцкого |
|
Em
Хорошо, коли так. Коли все неспроста.
E7 Am
Коли ветру все дуть, а деревьям - качаться.
Am7 Em
Коли весело жить, если жить не до ста.
H7 Em
А потом уходить - кто куда - а потом все равно возвращаться.
E7 Am Em
Коли весело жить, не считая до ста.
H7 Em
А потом уходить - кто куда - а потом все равно возвращаться.
Возвращаются все. И друзья и враги
Через самых любимых и преданных женщин.
Возвращаются все. И идут на круги.
И опять же не верят судьбе. Кто-то больше, кто меньше.
Хорошо, коли так. Значит, ищут судьбу.
А находят себя, если все же находят.
Если дырку во лбу вы видали в гробу
Приказав долго жить, вечным сном, дуба дав или как там еще в обиходе?
Да хорошо и в гробу, лишь бы с дыркой во лбу,
Приказав долго жить, вечным сном, дуба дав или как там еще в обиходе?
Только вечный огонь все равно прогорит.
Пусть хорош этот сон. Только тоже не вечен.
На Молочном пути вход с восхода открыт
И опять молоко по груди, по губам... И нельзя изменить место встречи.
На Молочном пути вход с восхода открыт
И опять молоко... И нельзя изменить место встречи.
Если баба трезва, если баба скушна,
Да может, ей нелегко, тяжело да не весело с нами?
А налей ей вина, а достань-ка до дна
Ох, отсыплет зерна и отдаст тебе все, чем поднять в печке пламя.
Да налей-ка вина, да достань-ка до дна
Ох, отдаст тебе все, чем поднять в печке пламя.
И опять каравай собираешь по крохам.
И по каплям опять в кипяток свою кровь.
Жизнь... Она не простит только тем, кто думал о ней слишком плохо.
Баба мстит лишь за то, что не взял, что не принял любовь.
Так слови это Слово, чтобы разом начать все дела.
Как положено, все еще раз положить на лопатки.
Чтобы девочка - Время из сказок косу заплела.
Чтобы Время - мальчишка пугал и стрелял из рогатки.
Чтоб они не прощали, когда ты игру не поймешь,
Когда мячик не ловишь и даже не плачешь в подушку.
Если ты не поймёшь, если ты даже не подпоёшь,
Значит вместо гитары ещё раз возьмёшь погремушку.
Погремушка гремит, да внутри вся пуста.
Скушно слушать сто раз. Надоест даже сказка.
Так не ждал бы, пока досчитают до ста.
Лучше семь раз услышать - один раз сказать
иль построить, сварить или спеть, доказать,
Но для этого в сказке ты должен почуять подсказку.
Чтобы туже вязать, чтобы туже вязать
Нужно чувствовать близость развязки.
Колея по воде... Но в страну всех чудес
Не проехать по ней, да еще налегке, да с пустым разговором.
Так не спрашивай в укор: - Ты зачем в воду лез?
Я, конечно, спою. Я, конечно, спою. Но хотелось бы хором.
Хорошо, если хор в верхней ноте подтянет, подтянется вместе с тобою.
Кто во что, но душевно и в корень, и корни поладят с душой.
Разве что-то не так? Вроде все, как всегда, то же небо опять голубое.
Видно, что-то не так, если стало вдруг так хорошо.
Только что тут гадать? Высоко до небес.
Да рукою подать до земли, где месить тили-тесто.
Если ты ставишь крест на стране всех чудес,
Значит, ты для креста выбрал самое верное место.
А наши мертвые нас не оставят в беде.
Наши павшие, как на часах часовые.
Но отражается небо во мне и в тебе
И во имя имен пусть живых не оставят живые.
В общем, места в землянке хватает на всех.
А что просим? Да мира и милости к нашему дому!
И несется сквозь тучи забористый смех:
- Быть - не быть? В чем вопрос, если быть не могло по-другому! |
| Ванюша |
|
Em Am7
Как ходил Ванюша бережком вдоль синей речки
Em Am7
Как водил Ванюша солнышко на золотой уздечке
Am Em
Душа гуляла, душа летела,
Am Em
Душа гуляла в рубашке белой
Am Em
Да в чистом поле все прямо, прямо,
Am Em
И колокольчик был выше храма.
Да в чистом поле, да с песней звонкой.
Но капля крови на нитке тонкой
Уже сияла, уже блестела.
Спасая душу, врезалась в тело.
Гулял Ванюша вдоль синей речки,
И над обрывом раскинул руки.
То ли для объятия,
То ли для распятия.
Как несло Ванюху солнце на серебрянных подковах
И от каждого копыта по дороге разбегалось
Двадцать пять рублей целковых.
Душа гуляет! Душа гуляет! Душа гуляет!
Да что есть духу пока не ляжешь,
Гуляй Ванюха! Идешь ты, пляшешь!
Гуляй, собака, живой покуда!
Из песни - в драку! От драки - к чуду!
Кто жив - тот знает такое дело!
Душа гуляет, душа гуляет и носит тело.
Водись с любовью! Любовь, Ванюха,
Не переводят единым духом.
Возьмет за горло - и пой, как можешь,
Как сам на душу свою положишь.
Она приносит огня и хлеба,
Когда ты рубишь дорогу к небу.
Шальное сердце руби в окрошку!
Рассыпь, гармошка! Рассыпь, гармошка! Скользи, дорожка!
Оно в охотку. Гори, работа!
Да будет водка горька от пота!
Кто жив - тот знает такое дело!
Душа гуляет, душа гуляет и носит тело.
Да к плясу ноги! А кровь играет!
Душа дороги не разбирает.
Через сугробы, через ухабы...
Молитесь, девки. Ложитесь, бабы.
Ложись, кобылы! Умри старуха!
В Ванюхе силы! Гуляй, Ванюха!
Танцуй от печки! Ходи в присядку!
Рвани уздечки! И душу - в пятку.
Кто жив, тот знает. Такое дело.
Душа гуляет. Заносит тело.
D A
Ты, Ванюша, пей да слушай -
E A
Однова теперь живем.
D A
Непрописанную душу
E A
Одним махом оторвем.
Хошь в ад, хошь - в рай!
Куда хочешь - выбирай.
Да нету рая, нету ада.
Никуда теперь не надо.
Вот так штука! Вот так номер!
Дата, подпись и печать.
И живи пока не помер.
По закону отвечать.
Мы с душою нынче врозь.
Пережиток, вопчем.
Оторви её, да брось -
Ножками потопчем.
Нету мотива
Без коллектива.
А какой коллектив -
Такой выходит и мотив.
Нюсь, держи, а то помру
В остроте момента!
В церкву едут по утру
Все интеллигенты.
Были - к дьякону, к попу ли,
Интересовалися.
Сине небо вниз тянули.
Тьфу ты! Надорвалися...
Душу брось да растопчи.
Мы слюною плюнем.
А заместо той свечи
Кочергу засунем.
А Ванюше припасла
Снегу на закуску я.
Сорок градусов тепла
Греют душу русскую.
Да не сестра, да не жена,
Да верная отдушина.
Да сестра, да не жена,
Да верная отдушина.
Как весь вечер дожидалося Ивана у трактира красно солнце
Колотило снег копытом и летели во все стороны червонцы
Душа в загуле. Душа в загуле, да вся узлами.
Да вы ж задули святое пламя!
Какая темень. Какая темень.
Тут где-то вроде душа гуляет?
Да кровью бродит. Умом петляет.
Чего-то душно. Чего-то тошно.
Чего-то скушно. И всем тревожно.
Оно тревожно и страшно, братцы!
Да невозможно приподыматься.
Да, может, Ванька чего сваляет?
А ну-ка, Ванька! Душа гуляет!
Рвани, Ванюша! Чего не в духе?
Какие лужи? При чем тут мухи?
Не лезьте в душу! Катитесь к черту!
Гляди-ка, гордый! А кто по счету?
С вас аккуратом... - Ох, темнотища!
С вас аккуратом выходит тыща!
А он рукою за телогрейку...
А за душою - да ни копейки!
Вот то-то вони из грязной плоти:
- Он в водке тонет, а сам не плотит!
И навалились, и рвут рубаху,
И рвут рубаху, и бьют с размаху.
И воют глухо. Литые плечи.
Держись, Ванюха, они калечат!
- Разбили рожу мою хмельную?
Убейте душу мою больную!
Вот вы сопели, вертели клювом?
Да вы не спели. А я спою вам!
А как ходил Ванюша бережком вдоль синей речки!
А как водил Ванюша солнышко на золотой уздечке!
Да захлебнулся. Пошла отрава.
Подняли тело. Снесли в канаву.
С утра - обида. И кашель с кровью.
И панихида у изголовья.
И мне на ухо шепнули: - Слышал?
Гулял Ванюха, ходил Ванюха, да весь и вышел.
Без шапки к двери. - Да что ты, Ванька?
Да я не верю! Эх, Ванька - встань-ка!
И тихо встанет печаль немая
Не видя звезды горят, костры ли.
И отряхнется, не понимая,
Не понимая, зачем зарыли.
Пройдет вдоль речки, да темным лесом
Да темным лесом поковыляет,
Из лесу выйдет и там увидит,
Как в чистом поле душа гуляет,
Как в чистом поле душа гуляет,
Как в чистом поле душа гуляет...
Как в лунном поле душа гуляет...
Как в снежном поле душа гуляет... |
|