|
|
| Башлачев Александр - Легенды русского рока |
Посошок |
|
Em G Am Em
Эх, налей посошок, да зашей мой мешок-
Am Em Am Em
На строку -- по стежку, а на слова -- по два шва.
Em G Am Em
И пусть сырая метель мелко вьет канитель
Am Em Am7 Em
И пеньковую пряжу плетет в кружева.
## Вариант 2 ##
По альбомам "Лихо", "Время колокольчиков" (винил) и
"Речной вокзал":
Em C Am C
Эх, налей посошок, да зашей мой мешок-
Am C Am(7) Em
На строку -- по стежку, а на слова -- по два шва.
Em C Am C
И пусть сырая метель мелко вьет канитель
Am C Am7 Em
И пеньковую пряжу плетет в кружева.
## остаток текста песни:
Отпевайте немых! А я уж сам отпоюсь.
А ты меня не щади -- срежь ударом копья.
Но гляди -- на груди повело полынью.
Расцарапав края, бьется в ране ладья.
И запел алый ключ, закипел, забурлил,
Завертело ладью на веселом ручье.
А я еще посолил, рюмкой водки долил,
Размешал и поплыл в преисподнем белье.
Так плесни посошок, да затяни ремешок
Богу, сыну и духу весло в колесо.
И пусть сырая метель мягко стелет постель
И земля грязным пухом облепит лицо.
Перевязан в венки мелкий лес вдоль реки.
Покрути языком -- оторвут с головой.
У последней заставы блеснут огоньки,
И дорогу штыком преградит часовой.
- Отпусти мне грехи! Я не помню молитв.
Но если хочешь - стихами грехи замолю,
Но объясни - я люблю оттого, что болит,
Или это болит оттого, что люблю?
Ни узды, ни седла. Всех в расход. Все дотла.
Но кое-как запрягла. И вон -- пошла на рысях!
Не беда, что пока не нашлось мужика.
Одинокая баба всегда на сносях.
И наша правда проста, но ей не хватит креста
Из соломенной веры в "спаси-сохрани".
Ведь святых на Руси -- только знай выноси.
В этом высшая мера. Скоси-схорони.
Так что ты, брат, давай, ты пропускай, не дури!
Да постой-ка, сдается и ты мне знаком...
Часовой всех времен улыбнется: - Смотри! -
И подымет мне веки горячим штыком.
Так зашивай мой мешок, да наливай посошок!
На строку - по глотку, а на слова - и все два.
И пусть сырая метель все кроит белый шелк,
Мелко вьет канитель да плетет кружева.
|
| Время колокольчиков |
|
Em C
Долго шли зноем и морозами,
Em C
Все снесли и остались вольными,
Em C
Жрали снег с кашею березовой
Em C
И росли вровень с колокольнями
Если плач -- не жалели соли мы.
Если пир -- сахарного пряника.
Звонари черными мозолями
Рвали нерв медного динамика.
Но с каждым днем времена меняются.
Купола растеряли золото.
Звонари по миру слоняются.
Колокола сбиты и расколоты.
Что ж теперь ходим круг да около
На своем поле как подпольщики?
Если нам не отлили колокол,
Em C Em
Значит, здесь время колокольчиков.
Ты звени, сердце, под рубашкою.
Второпях врассыпную вороны.
Эй! Выводи коренных с пристяжкою
И рванем на четыре сторны.
Но сколько лет лошади не кованы,
Ни одно колесо не мазано.
Плетки нет. Седла разворованы.
И давно все узлы развязаны.
A на дожде все дороги радугой!
Быть беде. Нынче нам до смеха ли?
Но если есть колокольчик под дугой,
Так, значит, все. Заряжай, поехали!
Загремим, засвистим, защелкаем,
Проберет до костей,до кончиков.
Эй,братва! Чуете печенками
Грозный смех русских колокольчиков?
Век жуем матюги с молитвами.
Век живем, хоть шары нам выколи.
Спим да пьем сутками и литрами.
И не поем. Петь уже отвыкли.
Долго ждем. Все ходили грязные,
От того сделались похожие,
А под дождем оказались разные.
Большинство-то честные, хорошие.
И пусть разбит батюшка Царь-колокол,
Мы пришли с черными гитарами.
Ведь биг-бит, блюз и рок-н-ролл
Околдовали нас первыми ударами.
И в груди искры электричества.
Шапки в снег -- и рваните звонче.
Свистопляс -- славное язычество.
Я люблю время колокольчиков.
|
| Некому березу заломати |
|
Am Am7 Am Am7
Уберите медные трубы!
Am Am Am Am7
Натяните струны стальные!
Hm
А не то сломаете зубы
Hm
Об широты наши смурные.
Искры самых искренних песен
К нам летят как пепел на плесень.
Вы все между ложкой и ложью --
А мы все между волком и вошью!
Время на другой параллели
Сквозняками рвется сквозь щели.
Ледяные черные дыры --
Окна параллельного мира.
Через пень колоду сдавали
Да окно решеткой крестили.
Вы для нас подковы ковали --
Мы большую цену платили.
Вы снимали с дерева стружку --
Мы пускали корни по новой.
Вы швыряли медную полушку
Да мимо нашей шапки терновой.
А наши беды вам и не снились.
Наши думы вам не икнулись.
Вы б наверняка подавились.
А мы - да ничего, облизнулись!
Лишь печаль-тоска облаками
Над седой лесною страною.
Города цветут синяками,
Да деревни - сыпью чумною.
Кругом - бездорожье-траншеи.
Что, к реке торопимся, братцы?
Стопудовый камень на шее --
Рановато, парни, купаться!
Хороша студена водица,
Да глубокий омут таится -
Не напиться нам, не умыться,
Не продрать колтун на ресницах.
Да вот тебе обратно тропинка
И петляй в родную землянку.
А крестины там иль поминки --
Все одно там пьянка-гулянка!
Если забредет кто нездешний --
Поразится живности бедной,
Нашей редкой силе сердешной
Да дури нашей злой заповедной.
Выкатим кадушку капусты.
Выпечем ватрушку без теста.
Что, снаружи все еще пусто?
А внутри по-прежнему тесно!
Да вот тебе медовая брага,
Ягодка-злодейка-отрава.
Вот тебе, приятель, и Прага.
Вот тебе, дружок, и Варшава.
Да вот и посмеемся простуженно,
А об чем смеяться - неважно,
Если по утрам очень скучно,
А по вечерам очень страшно!
Всемером ютимся на стуле,
Всем миром на нары-полати.
Спи, дитя мое, люли-люли!
Некому березу заломати.
|
| Петербургская свадьба |
|
D0 значит {10100X}, в порядке от более тонких струн.
D0 Am D0 Am
Звенели бубенцы. И кони в жарком мыле
D0 Am E(7) Am
Тачанку понесли навстречу целине.
A7 Dm E(7) Am
Тебя, мой бедный друг, в тот вечер ослепили
Dm Am E(7) Am
Два черных фонаря под выбитым пенсне.
Там шла борьба за смерть. Они дрались за место
И право наблевать за свадебным столом.
Спеша стать сразу всем, насилуя невесту,
Стреляли наугад и лезли напролом.
Сегодня город твой стал праздничной открыткой.
Классический союз гвоздики и штыка.
Заштопаны тугой, суровой, красной ниткой
Все бреши твоего гнилого сюртука.
Под радиоудар московского набата
На брачных простынях, что сохнут по углам,
Развернутая кровь, как символ страстной даты,
Смешается в вине с грехами пополам.
Мой друг, иные здесь. От них мы недалече.
Ретивые скопцы. Немая тетива.
Калечные дворцы простерли к небу плечи.
Из раны бьет Нева в пустые рукава.
Подставь дождю щеку в следах былых пощечин.
Хранила б нас беда, как мы ее храним.
Но память рвется в бой, и крутится, как счетчик,
Снижаясь над тобой и превращаясь в нимб.
Вот так скрутило нас и крепко завязало
Красивый алый бант окровленным бинтом.
А свадьба в воронках летела на вокзалы.
И дрогнули пути. И разошлись крестом.
Усатое "ура" чужой, недоброй воли
Вертело бот Петра, как белку в колесе.
Искали ветер Невского да в Елисейском поле
И привыкали звать Фонтанкой - Енисей.
Ты сводишь мост зубов под рыхлой штукатуркой,
Но купол лба трещит от гробовой тоски.
Гроза, салют и мы! - и мы летим над Петербургом,
В решетку страшных снов врезая шпиль строки.
Летим сквозь времена, которые согнули
Страну в бараний рог и пили из него.
Все пили за него - и мы с тобой хлебнули
За совесть и за страх. За всех за тех, кого
Слизнула языком шершавая блокада.
За тех, кто не успел проститься, уходя.
Мой друг, спусти штаны и голым Летним садом
Прими свою вину под розгами дождя.
Поправ сухой закон, дождь в мраморную чашу
Льет черный и густой осенний самогон.
Мой друг "Отечество" твердит как "Отче наш",
Но что-то от себя послав ему вдогон.
За окнами - салют. Царь-Пушкин в новой раме.
Покойные не пьют, да нам бы не пролить.
Двуглавые орлы с побитыми крылами
Не могут меж собой корону поделить.
Подобие звезды по образу окурка.
Прикуривай, мой друг, спокойней, не спеши.
Мой бедный друг, из глубины твоей души
Стучит копытом сердце Петербурга.
|
| Лихо |
|
A B A
Если б не терпели - по сей день бы пели!
A B A
А сидели тихо - так разбудили Лихо!
A B A
Вьюга продувает белые палаты.
A B A
Головой кивает х.. из-под заплаты.
A B A
Клевер да березы - полевое племя.
A B A
Север да морозы - золотое стремя.
B A B A
Серебро и слезы в азиатской вазе.
A B A
Потом - юродивые-князи нашей всепогодной грязи.
Босиком гуляли по алмазной жиле.
Многих постреляли. Прочих сторожили.
Траурные ленты. Бархатные шторы.
Брань, аплодисменты да сталинные шпоры.
Корчились от боли без огня и хлеба.
Вытоптали поле, засевая небо.
Хоровод приказов. Петли на осинах.
А поверх алмазов - зыбкая трясина.
Позабыв откуда, скачем кто куда.
Ставили на чудо - выпала беда.
По оврагу рыщет бедовая шайка -
Батька-топорище да мать моя нагайка.
Ставили артелью - замело метелью.
Водки на неделю - да на год похмелья.
Штопали на теле. К ребрам пришивали.
Ровно год потели да ровно час жевали.
Пососали лапу - поскрипим лаптями.
К свету - по этапу. К счастью - под плетями.
Веселей, вагоны! Пляс да перезвоны!
Кто, кто, кто услышит стоны краденой иконы ?
Вдоль стены бетонной - ветерки степные.
Мы тоске зеленой - племяши родные.
Нищие гурманы, лживые сироты
Да горе-атаманы из сопливой роты.
Мертвякам припарки - как живым медали.
Только и подарков - то, что не отняли.
Нашим или вашим - липкие стаканы.
Вслед крестами машут сонные курганы.
|
| Спроси, звезда |
|
Em G Am Em
Ой-ой-ой, спроси меня, ясная звезда,
G Am Em
Не скучно ли долбить толоконные лбы?
G D7
Я мету сор новых песен из старой избы.
Am H C
Отбивая поклоны, мне хочется встать на дыбы.
Em G Am Am7 Am Am7
Но там - только небо в кольчуге из синего льда.
Ой-ой-ой, спроси меня, ясная звезда,
Не скучно ли все время вычесывать блох ?
Я молюсь, став коленями на горох.
Меня слышит бог Никола Лесная вода.
Но сабля ручья спит в ножнах из синего льда.
Em Am H Em // В этом куплете
Каждому времени - свои ордена.
Но дайте же каждому валенку свой фасон!
Да я сам знаю тысячу реальных потех,
и я боюсь сна из тех, что на все времена.
Em G Am Am7 Am Am7
А может, я просто люблю колокольный звон?
G Am Em
С земли по воде сквозь огонь в небеса звон...
Ой-ой-ой, спроси, звезда, да скоро ли сам усну,
отлив себе шлем из синего льда ?
Белым зерном меня кормила зима
Там, где сойти с ума не сложней, чем порвать струну.
Em Am Em
Звезда! Зачем мы вошли сюда ?
Em G Am Am7 Am Am7
Мы пришли, чтобы разбить эти латы из синего льда.
Em G Am Am7 Am Am7
Мы пришли, чтобы раскрыть эти ножны из синего льда.
Em G Am Am7 Am Am7
Мы сгорим на экранах из синего льда.
Em G Am Am7 Am Am7
Мы украсим их шлемы из синего льда.
Em G Am Am7 Am Am7
И мы станем их скипетром из синего льда.
Em G Am Em
Ой-ой-ой, спроси меня, ясная звезда.
Em G Am Em
Ой-ой-ой, спаси меня, ясная звезда.
|
| Все от винта! |
|
Am Em
Рука на плече. Печать на крыле.
Am Em
В казарме проблем - банный день. Промокла тетрадь.
Am Em
Я знаю, зачем иду по земле.
Am Em
Мне будет легко улетать.
Am Em
Без трех минут бал восковых фигур. Без четверти смерть.
Am Em
С семи драных шкур хоть шерсти клок.
Am Em
Но как хочется жить -- не меньше, чем спеть.
Am Em
Свяжи мою нить в узелок.
Холодный апрель. Горячие сны.
И вирусы новых нот в крови.
И каждая цель ближайшей войны
Смеется и ждет любви.
Наш лечащий врач согреет солнечный шприц.
И иглы лучей опять найдут нашу кровь.
Не надо, не плачь. Сиди и смотри,
Как горлом идет любовь.
Лови ее ртом -- стаканы тесны.
Торпедный аккорд до дна!
Рекламный плакат последней весны
Качает квадрат окна.
Эй, дырявый висок, слепая орда,
Пойми, никогда не поздно снимать броню.
Целуя кусок трофейного льда,
Я молча иду к огню.
Мы - выродки крыс. Мы - пасынки птиц.
И каждый на треть до сих пор патрон.
Лежи и смотри, как ядерный принц
Несет свою плеть на трон.
Не плачь, не жалей. Кого нам жалеть?
Ведь ты, как и я, сирота.
Ну, что ты, смелей! Нам нужно лететь!
А ну от винта! Все от винта!
|
| Хозяйка |
|
Am Dm E Am
Сегодня ночью - дьявольский мороз.
Dm G C A7
Открой, хозяйка, бывшему солдату!
Dm G C A7
Пусти погреться, я совсем замерз,
Dm G C A7
Враги сожгли мою родную хату.
Dm G C Am
Пусти погреться, я совсем замерз,
Dm E Am
Враги сожгли мою родную хату.
Перекрестившись истинным крестом,
Ты молча мне подвинешь табуретку,
И самовар ты выставишь на стол
Hа чистую крахмальную салфетку.
И калачи достанешь из печи,
С ухватом длинным управляясь ловко.
Пойдешь в чулан, забрякают ключи.
Вернешься со своей заветной поллитровкой.
Я поиграю на твоей гармони.
Рвану твою трехрядку от души.
- Чего сидишь, как будто на иконе?
А ну, давай, пляши, пляши, пляши...
Когда закружит мои мысли хмель
И "День Победы" я не доиграю,
Тогда уложишь ты меня в постель,
Потом сама тихонько ляжешь с краю.
А через час я отвернусь к стене.
Пробормочу с ухмылкой виноватой:
- Я не солдат. Зачем ты веришь мне?
Я все наврал. Цела родная хата.
И в ней есть все - часы и пылесос.
И в ней вполне достаточно уюта.
Я обманул тебя - я вовсе не замерз!
Да тут ходьбы всего на три минуты.
Известна цель визита моего -
Чтоб переспать с соседкою-вдовою.
...А ты ответишь: - Это ничего...
И тихо покачаешь головою.
И вот тогда я кой-чего пойму,
И кой о чем серьезно пожалею.
И я тебя покрепче обниму
И буду греть тебя, пока не отогрею.
Да, я тебя покрепче обниму
И стану сыном, мужем, сватом, братом.
Ведь человеку трудно одному,
Когда враги сожгли родную хату. |
| Грибоедовский вальс |
|
Am Am Dm
В отдаленном совхозе "Победа"
G7 C
Был потрепанный старенький "ЗИЛ".
Am Dm
А при нем был Степан Грибоедов,
E Am
И на "ЗИЛе" он воду возил.
Он справлялся с работой отлично.
Был по обыкновению пьян.
Словом, был человеком обычным
Водовоз Грибоедов Степан.
После бани он бегал на танцы.
Так и щупал бы баб до сих пор,
Hо случился в деревне с сеансом
Выдающийся гипнотизер.
Hа заплеванной маленькой сцене
Он буквально творил чудеса.
Мужики выражали сомненье,
И таращили бабы глаза.
Он над темным народом смеялся.
И тогда, чтоб проверить обман,
Из последнего ряда поднялся
Водовоз Грибоедов Степан.
Он спокойно вошел на эстраду,
И мгновенно он был поражен
Гипнотическим опытным взглядом,
Словно финским точеным ножом.
И поплыли знакомые лица...
И приснился невиданный сон -
Видит он небо Аустерлица,
Он не Степка, а Hаполеон!
Он увидел свои эскадроны.
Он услышал раскаты стрельбы
Он заметил чужие знамена
В окуляре подзорной трубы.
Am Dm
Hо он легко оценил положенье
G C
И движением властной руки
Dm Am
Дал приказ о начале сраженья
E Am
И направил в атаку полки.
Опаленный горячим азартом,
Он лупил в полковой барабан.
Был неистовым он Бонапартом,
Водовоз Грибоедов Степан.
Пели ядра, и в пламени битвы
Доставалось своим и врагам.
Он плевался словами молитвы
Hезнакомым французским богам.
Вот и все. Бой окончен. Победа.
Враг повержен. Гвардейцы, шабаш!
Покачнулся Степан Грибоедов,
И слетела минутная блажь.
Hа заплеванной сцене райклуба
Он стоял, как стоял до сих пор.
А над ним скалил желтые зубы
Выдающийся гипнотизер.
Он домой возвратился под вечер
И глушил самогон до утра.
Всюду чудился запах картечи
И повсюду кричали "Ура!"
Спохватились о нем только в среду.
Дверь сломали и в хату вошли.
А на них водовоз Грибоедов,
Улыбаясь, глядел из петли.
Он смотрел голубыми глазами.
Треуголка упала из рук.
И на нем был залитый слезами
Императорский серый сюртук.
|
| Верка, Надька и Любка |
|
C Am
Когда дважды два было только четыре,
C Am
Я жил в небольшой коммунальной квартире.
Dm G C A7
Работал с горшком, и ночник мне светил
Dm E Am
Но я был дураком и за свет не платил.
C Am
Я грыз те же книжки с чайком вместо сушки,
C Am
Мечтал застрелиться при всех из Царь-пушки,
Dm G C A7
Ломал свою голову в виде подушки.
Dm G C A7
Эх, вершки-корешки! От горшка до макушки
Dm E Am
Обычный крестовый дурак.
Dm Am
- Твой ход, - из болот зазывали лягушки.
E Am
Я пятился задом, как рак.
C Am
Я пил проявитель, я пил закрепитель,
C Am
Квартиру с утра превращал в вытрезвитель,
Dm G C A7
Но не утонул ни в стакане, ни в кубке.
Dm G C A7
Как шило в мешке - два смешка, три насмешки -
Dm G C A7
Набитый дурак, я смешал в своей трубке
Dm G C A7
И разом в орла превратился из решки.
Dm G C A7
И душу с душком, словно тело в тележке,
Dm G C A7
Катал я и золотом правил орешки,
Dm E Am
Но чем-то понравился Любке.
C Am
Муку через муку поэты рифмуют.
C Am
Она показала, где раки зимуют.
Dm G C A7
Хоть дело порой доходило до драки -
Dm E Am
Я Любку люблю! А подробности - враки.
Dm E Am
Она даже верила в это сама.
Dm Am
Мы жили в то время в холерном бараке
E Am
Холерой считалась зима.
И Верка-портниха сняла с Любки мерку -
Хотел я ей на зиму шубу пошить.
Но вдруг оказалось, что шуба - на Верку.
Я ей предложил вместе с нами пожить.
C Am
И в картах она разбиралась не в меру -
C Am
Ходила с ума эта самая Вера.
Dm G C A7
Очнулась зима и прогнала холеру.
Dm E Am
Короче стал список ночей.
Dm Am
Да Вера была и простой и понятной,
Dm Am
И снегом засыпала белые пятна,
Dm Am
Взяла агитацией в корне наглядной
G C
И воском от тысяч свечей.
C Am
И шило в мешке мы пустили на мыло.
C Am
Святою водой наш барак затопило.
Dm G C A7
Уж намылились мы, но святая вода
Dm G C
На метр из святого и твердого льда.
И Вера из шубы скроила одьяло.
В нем дырка была - прям так и сияла.
Закутавшись в дырку, легли на кровать
И стали, как раки, втроем зимовать.
C Am
Но воду почуяв - да сном или духом -
C Am
В матросской тельняшке явилась Надюха.
Dm G C A7
Я с нею давно грешным делом матросил,
Dm G C A7
Два раза матрасил, да струсил и бросил.
Dm G C A7
Не так молода, но совсем не старуха,
Dm G C A7
Разбила паркеты из синего льда.
Dm Am
Зашла навсегда попрощаться Надюха,
G C
Да так и осталась у нас навсегда.
C Am
Мы прожили зиму активно и дружно.
C Am
И главное дело - оно нам было не скучно.
Dm G C A7
И кто чем богат, тому все были рады.
Dm G C A7
Но все-таки просто визжали они,
Dm Am
Когда рядом с ритмами светской эстрады
G C
Я сам, наконец, взял гитару в клешни.
Dm G C A7
Не твистом свистел мой овраг на горе.
Dm G C A7
Я все отдавал из того, что дано.
Dm G C A7
И мозг головной вырезал на коре:
Dm C Dm C
Надежда плюс Вера плюс Саша плюс Люба
Dm C Dm C
Плюс Лена плюс Настя плюс Макс плюс Олег...
G C
Короче, не все ли равно.
C Am
Я пел это в темном холодном бараке
C Am
И он превращался в обычный дворец.
Dm G C A7
Так вот что весною поделывают раки!
Dm G C A7
Так вот что весною поделывают раки!
Dm G C
И вдруг оказалось, что я - рак-отец.
Сижу в своем теле, как будто в вулкане.
Налейте мне свету из дырки окна!
Три грации, словно три грани в стакане.
Три грани в стакане, три разных мамани,
Три разных мамани, а дочка одна.
C Am
Но следствия нет без особых причин.
C Am
Тем более, вроде не дочка, а сын.
Dm G C A7
А может - не сын, а может быть - брат,
Dm G C A7
Сестра или мать или сам я - отец,
Dm Am
А может быть весь первомайский парад!
Dm Am
А может быть город весь наш - Ленинград!..
Dm Am
Светает. Гадаю и наоборот.
Dm Am
А может быть - весь наш советский народ.
Dm Am
А может быть, в люльке вся наша страна!
Dm G C
Давайте придумывать ей имена. |
| Слет-симпозиум |
|
C G
Привольны исполинские масштабы нашей области,
C
У нас - четыре Франции, семь Бельгий и Тибет.
G
У нас есть место подвигу, всегда есть место доблести,
C
Лишь досугу бездельному у нас тут места нет.
А так - какие новости? Тем более, сенсации...
С террором и вулканами здесь все наоборот.
Прополка, культивация, мели-мели-мели - орация,
Конечно, демонстрации, хотя б два раза в год.
И все же доложу я вам без преувеличения,
Как подчеркнул в докладе сам товарищ Пердунов,
Событием высокого культурного значения
Стал пятый слет-симпозиум районных городов.
Президиум украшен был солидными райцентрами -
Сморкаль, Дубинка, Грязовец и Верхний Самосер.
Эх, сумма показателей с высокими процентами!
Уверенные лидеры. Опора и пример.
Тянулись Стельки, Чагода... Поселок в ногу с городом.
Угрюм, Бубли, Кургузово, потом Семипердов.
Чесалась Усть-Тимоница. Залупинск гладил бороду.
Ну, в общем, много было древних, всем известных городов.
Корма - забота общая. Доклад - задача длинная.
Удои с дисциплиною, корма и вновь корма.
Пошла чесать губерния. Эх, мать моя целинная!
Как вдруг - конвертик с буквами нерусского письма.
Президиум шушукался. Сложилась точка зрения:
- Депеша эта с Запада. Тут бдительность нужна.
Вот, в Тимонице построен институт слюноварения.
Она - товарищ грамотный и в аглицком сильна...
- С поклоном обращается к вам тетушка Ойропа.
И опосля собрания зовет на завтрак к ней...
- Товарищи, спокойнее! Прошу отставить ропот!
Никто из нас не ужинал - у нас дела важней.
Ответим с дипломатией. Мол, очень благодарные,
Мол, ценим и так далее, но, так сказать, зер гут!
Такие в нашей области дела идут ударные,
Что даже в виде исключения не вырвать пять минут.
И вновь пошли нацеливать на новые свершения.
Была повестка муторной, как овсяной кисель.
Вдруг телеграмма: - Бью челом! Примите приглашение!
Давайте пообедаем. Для вас накрыт Брюссель.
Повисло напряженное, гнетущее молчание.
В такой момент - не рыпайся, а лучше - не дыши!
И вдруг оно прорезалось - голодное урчание
В слепой кишке у маленького города Шиши.
Бедняга так сконфузился, в лопатки дует холодом,
А между тем урчание все громче и сочней.
- Позор ему - приспешнику предательского голода!
Никто из нас не завтракал! Дела для нас важней!
- Товарищи, спокойнее! Ответим с дипломатией.
Но ярость благородная вскипала, как волна.
- Ту вашу дипломатию в упор к отцу и матери! -
Кричала с места станция Октябрьская Шахна.
- Ответим по-рабочему. Чего там церемониться.
Мол, на корню видали мы буржуйские харчи! -
Так заявила грамотный товарищ Усть-Тимоница,
И хором поддержали ее Малые Прыщи.
Трибуну отодвинули. И распалили прения.
Хлебали предложения как болтанку с пирогом.
Объявлен был упадочным процесс пищеварения,
А сам Шиши - матерым, подсознательным врагом.
- Пущай он, гад, подавится Иудиными корками!
Чужой жратвы не надобно. Пусть нет - зато своя!
Кто хочет много сахару - тому дорога к Горькому!
А тем, кто с аппетитами - положена статья...
И населенный пункт 37-го километра
Шептал соседу радостно: - К стене его! К стене!
Он - опытный и искренний поклонник стиля "ретро",
Давно привыкший истину искать в чужой вине.
И диссидент Шиши горел красивым синим пламенем.
- Ату его, вредителя! Руби его сплеча!
И был он цвета одного с переходящим знаменем,
Когда ему товарищи слепили строгача.
А, вообщем, мы одна семья - единая, здоровая.
Эх, удаль конармейская ворочает столы.
Президиум - "Столичную", а первый ряд - "Зубровую",
А задние - чем бог послал, из репы и свеклы.
Потом по пьяной лавочке пошли по главной улице.
Ругались, пели, плакали и скрылись в черной мгле.
В Мадриде стыли соусы. В Париже сдохли устрицы.
И безнадежно таяло в Брюсселе крем-брюле. |
| Подвиг разведчика |
|
C Dm
В pабочий полдень я пpоснyлся стоя.
G C
Опять матpац попyтал со стеной.
Я в одиночку вышел из запоя,
Но - вот те на! - сегодня выходной.
И время шло не шатко и не валко.
Горел на кухне ливерный пирог.
Скрипел мирок хрущевки-коммуналки,
И шлепанцы мурлыкали у ног.
Сосед Бурштейн стыдливо бил соседку.
Мы с ней ему наставила рога.
Я здесь ни с кем бы не пошел в разведку,
Мне не с кем выйти в логово врага.
Один сварил себе стальные двери.
Другой стишки кропает до утра.
Я - одинок. Я никому не верю.
Да, впрочем, видит Бог, невелика потеря
Весь ихний брат и ихняя сестра.
Экран, а в нем с утра звенят коньки...
В хоккей играют настоящие мужчины.
По радио поют, что нет причины для тоски,
И в этом ее главная причина.
В "Труде" сенсационная заметка
О том, что до сих пор шумит тайга.
А мне до боли хочется в разведку,
Уйти и не вернуться в эту клетку
Уйти - в чем есть - в глубокий тыл врага.
Из братских стран мне сообщает пресса:
Поляки оправляются от стресса.
Прижат к ногтю вредитель Лех Валенса,
Мечтавший всю Варшаву отравить.
Да, не все еще врубились в суть прогресса
И в трех соснах порой не видят леса.
Бряцает амуницией агрессор,
Но ТАСС уполномочен заявить:
"Тяжелый смог окутал Вашингтон.
Невесело живется без работы
В хваленых джунглях каменной свободы,
Где правит ЦРУ и Пентагон.
Среди капиталистов этих стран
Растет угар военного психоза.
Они пугают красною угрозой
Обманутых рабочих и крестьян.
А Рейган - вор, ковбой и педераст -
Поставил мир на ядерную карту."
Тревожно мне. Кусаю свой матрац.
Дрожу, как СС-20 перед стартом.
Окончился хоккей. Пошли стрекозы.
А по второй насилуют кларнет.
Да как же можно ? Ведь висит угроза!
И ничего страшней угрозы нет!
Да, вовремя я вышел из запоя...
Не отдадим родимой Костромы!
Любимый город может спать спокойно
И мирно зеленеть среди зимы.
Буденовку напялю на затылок.
Да я ль не патриот, хотя и пью?
В фонд мира сдам мешок пустых бутылок
И из матраца парашют скрою.
Возьму аванс. Куплю себе билет
На первый рейс до Западной Европы.
В квадрате Гамбурга - пардон, я в туалет! -
Рвану кольцо и размотаю стропы.
Пройду, как рысь, от Альп и до Онеги
Тропою партизанских автострад.
Все под откос - трамваи и телеги.
Не забывайте, падлы, Сталинград!
Пересчитаю все штыки и пушки.
Пускай раскрыт мой корешок-связной -
Я по-пластунски обхожу ловушки
И выхожу в эфир любой ценой.
Я - щит и меч родной Страны Советов!
Пока меня успеют обложить -
Переломаю крылья всем ракетам,
Чтоб на Большую землю доложить:
Мол, вышел пролетарский кукиш Бонну.
Скажите маме - НАТО на хвосте!
Ваш сын дерется до последнего патрона
На вражьей безымянной высоте.
Хочу с гранатой прыгнуть под колеса,
Но знамя части проглотить успеть.
Потом молчать на пытках и допросах,
А перед смертью - про Катюшу спеть.
Бодун крепчал. Пора принять таблетку.
В ушах пищал секретный позывной.
По выходным так хочется в разведку.
Айда, ребята! кто из вас со мной? |
| Сядем рядом... |
|
Em C
Сядем рядом. Сядем ближе
Am C H
Да прижмемся белыми заплатами к дырявому мешку
Em C
Строгим ладом, тише, тише
Am C H Em
Мы переберем все струны да по зернышку
Перегудом, перебором.
Да я за разговорами не разберусь,
Где Русь, где грусть.
Нас забудут - да не скоро,
А когда забудут, я опять вернусь.
Будет время, я напомню,
Как все было скроено, да все опять перекрою
Только верь мне, только пой мне
Только пой мне, милая - я подпою.
Нить, как волос.
Жить, как колос.
Размолотит колос в дух и прах один цепной удар.
Да я все знаю, дай мне голос.
И я любой удар приму, как твой великий дар.
Тот, кто рубит сам дорогу,
Не кузнец, не плотник ты,
Да все одно поэт.
Тот, кто любит, да не к сроку,
Тот, кто исповедует, да сам того не ведает.
Но я - в ударе. Жмут ладони,
Все хлопочут бедные, да где ж им
Удержать зерно в горстях.
На гитаре, на гармони,
На полене сучьем, на своих костях.
Злом да ласкою, да грехами
Растяни меня ты, растяни, как буйные меха!
Пропадаю с потрохами,
А куда мне, к лешему, потроха...
Но завтра - утро. Все сначала.
Заплетать на острых пяльцах недотрогу нить.
Чтоб кому-то, кому-то полегчало...
Да разреши, пожалуй, я сумел бы все на пальцах объяснить.
Тем, кто мукой - да не мукою
Все приметы засыпает, засыпает на ходу,
Слезы с луком.
Ведь подать рукою,
И погладишь в небе свою заново рожденную звезду.
Ту, что рядом, ту, что выше,
Чем на колокольне звонкий звон...
Да где он? Все темно.
Ясным взглядом,
Ближе, ближе...
Глянь в окно - да вот оно рассыпано, твое зерно.
Выше окон, выше крыши.
Ну, чего ты ждешь? Иди смелей, бери еще, еще
Что, высоко? Ближе, ближе.
Ну вот уже тепло. Ты чувствуешь, как горячо?
Вот оно - ты чувствуешь, как горячо.
|
| Тесто |
|
Em Am Em
Когда злая стужа снедужила душу
Em Am Em
И злая метель отметелила тело,
H C
Когда опустела казна,
Am Em Am Em
И сны наизнанку, и пах нараспашку
Am Em Am Em
Мети во весь дух и тяни там, где тяжко!
H C
Порвется взатяжку весна...
Em
Ой-ой-ой-ой!
Зима жмет земное. Все вести - весною.
Секундой по векам, по пыльным сусекам
Хмельной ветер верной любви.
Тут дело не ново - словить это Слово
Ты снова, и снова, и снова лови.
Тут дело простое - нет тех, кто не стоит,
Нет тех, кто не стоит любви.
Да как же любить их - таких неумытых,
Да бытом пробитых, да потом пропитых?
Да ладно там - друга, начальство, коллегу,
Ну ладно, случайно утешить калеку,
Дать всем,кто рискнул попросить.
А как всю округу - чужих, неизвестных,
Да так, как подругу, как дочь, как невесту?
Так как же, позвольте спросить?
Тут дело простое - найти себе место
Повыше, покруче. Пролить темну тучу
До капли грозою - горючей слезою -
Глянь, небо какое!
Пречистой рукою сорвать с неба звезды,
Смолоть их мукою
И тесто для всех замесить.
А дальше - известно. Меси свое тесто
Да неси свое тесто на злобное место -
Пускай подрастет на вожжах.
Сухими дровами - своими словами
Своими словами держи в печке пламя,
Да дракой, да поркой - чтоб мякиш стал коркой,
Краюхой на острых ножах.
И вот когда с пылу, и вот когда с жару -
Да где брал он силы, когда убежал он?! -
По главной дороге и малой тропинке
Раскатится крик Колобка,
На самом краю у большого оврага
У самого гроба казенной утробы
Как пар от парного горячего слова
Гляди, не гляди - не заметите оба -
Подхватит любовь и успеет во благо
Во благо облечь в облака.
Но все впереди, а пока еще рано,
И сердце в груди не нашло свою рану,
Чтоб в исповеди быть с любовью на равных
И дар русской речи сберечь.
Так значит жить и ловить это Слово упрямо,
Душой не кривить перед каждою ямой,
И гнать себя дальше - все прямо да прямо
Да прямо - в великую печь!
Да что тебе стужа - гони свою душу
Туда, где все окна не внутрь, а наружу.
Пусть время пройдется метлою по телу -
Посмотрим, чего в рукава налетело.
Чего только не нанесло!
Да не спрячешь души беспокойное шило.
Так живи - не тужи, да тяни свою жилу,
Туда, где пирог только с жару и с пылу,
Где каждому, каждому станет светло...
|
| Как ветра осенние |
|
Dm C G Dm
Как ветра осенние подметали плаху
Dm C G Dm
Солнце шло сторонкою, да время - стороной
C G E Am
И хотел я жить, да умирал да сослепу, со страху,
F C A Dm
Потому, что я не знал, что ты со мной
Как ветра осенние заметали небо,
Плакали, тревожили облака.
Я не знал, как жить, ведь я еще не выпек хлеба,
А на губах не сохла капля молока.
Как ветра осенние да подули ближе.
Закружили голову - и ну давай кружить.
Ой-oй-oй, да я сумел бы выжить,
Если бы не было такой простой работой - жить.
Как ветры осенние жали - не жалели рожь.
Ведь тебя посеяли, чтоб ты пригодился.
Ведь совсем неважно, от чего ты помрешь,
Ведь куда важнее, для чего ты родился.
Как ветра осенние черной птицей голосили:
"А ты откуда взялся, богатырь-снегирь?"
Я хотел бы жить, жить и умереть в России,
Если б не было такой страны - Сибирь.
Как ветра осенние уносят мое семя.
Листья воскресения да с весточки - весны.
Я хочу дожить, хочу увидеть время,
Когда эти песни станут не нужны.
|
| В чистом поле |
|
Em Am Em
В чистом поле - дожди косые.
Am Em
Эй, нищета - за душой ни копья!
Am Em
Я не знал, где я, где Россия
Hm Em
И куда же я без нея?
Am Em
Я не знал, где я, где Россия
Hm Em
И куда же я без нея?
Только время знобит, колотит.
Кто за всех, если дух - на двух?
В третьей роте без крайней плоти
Безымянный поет петух.
Не умею ковать железо я -
Ох, до носу мне черный дым!
На второй мировой поэзии
Призван годным и рядовым.
В чистом поле - дожди косые,
Да нет ни пропасти, ни коня.
Я не знал, как любить Россию,
А куда ж она без меня?
Но можно песенку прожить иначе,
Можно крылышки оборвать.
Только вырастет новый мальчик
За меня, гада, воевать.
Так слушай, как же нам всем не стыдно?
Эй, ап - спасите ваши души!
Знаешь, стыдно, когда не видно
Что услышал все, что слушал.
Мне очень стыдно, когда не видно,
Что услышал ты все, что слушал.
Стань живым - доживешь до смерти.
Гляди в омут и верь судьбе -
Как записке в пустом конверте,
Адресованной сам себе.
Там, где ночь разотрет тревога,
Там, где станет невмоготу -
Вот туда тебе и дорога,
Наверстаешь свою версту.
В черных пятнах родимой злости
Грех обиженным дуракам.
А деньги - что ж, это те же гвозди,
И так же тянутся к нашим рукам.
А я разгадан своей тетрадкой -
Топором меня в рот рубить!
Эх, вот так вот прижмет рогаткой -
И любить или не любить!
Но хоть жалейте, но до утраты,
А кровь - она ох, красна на миру!
Пожалейте сестру, как брата -
Я прошу вас, а то помру.
А с любовью - да Бог с ней, с милой...
Потому, как виновен я.
А по ми не скули, помилуй,
Плачь по всем, плачь "аллилуйя"!
На фронтах мировой поэзии
Люди честные - все святы.
Я не знал, где искать Россию,
А Россия есть "Росс" и ты.
И я готов на любую дыбу.
Подними меня, милая, ох!
Я за все говорю - спасибо.
Ох, спаси меня, спаси, Бог!
В чистом поле - дожди косые.
Да мне не нужно ни щита, ни копья.
Я увидел тебя, Россия.
А теперь посмотри, где я. |
| На жизнь поэтов |
|
Em
Am Am7 Am6 Am7 Em
Поэты живут. И должны оставаться живыми.
Am Am7 Am6 Am7 Em
Пусть верит перу жизнь, как истина в черновике.
Am Am7 Am6 Am7 Em
Поэты в миру оставляют великое имя,
Am Am7 Am6 Am7 Em
затем, что у всех на уме - у них на языке.
Но им все трудней быть иконой в размере оклада.
Там, где, судя по паспортам - все по местам.
Дай Бог им пройти семь кругов беспокойного лада,
По чистым листам, где до времени - все по устам.
Поэт умывает слова, возводя их в приметы
подняв свои полные ведра внимательных глаз.
Несчастная жизнь! Она до смерти любит поэта.
И за семерых отмеряет. И режет. Эх, раз, еще раз!
Как вольно им петь.И дышать полной грудью на ладан...
Святая вода на пустом киселе неживой.
Не плачьте, когда семь кругов беспокойного лада
Пойдут по воде над прекрасной шальной головой.
Пусть не ко двору эти ангелы чернорабочие.
Прорвется к перу то, что долго рубить и рубить топорам.
Поэты в миру после строк ставят знак кровоточия.
К ним Бог на порог. Но они верно имут свой срам.
Позты идут до конца. И не смейте кричать им "Не надо!"
Ведь Бог... Он не врет, разбивая свои зеркала.
И вновь семь кругов беспокойного, звонкого лада
глядят Ему в рот, разбегаясь калибром ствола.
Шатаясь от слез и от счастья смеясь под сурдинку,
свой вечный допрос они снова выводят к кольцу.
В быту тяжелы. Но однако легки на поминках.
Вот тогда и поймем, что цветы им, конечно, к лицу.
Не верте концу. Но не ждите иного расклада.
А что там было в пути? Эти женцины, метры, рубли...
Неважно, когда семь кругов беспокойного лада
позволят идти, наконец, не касаясь земли.
Ну вот, ты - поэт... Еле-еле душа в черном теле.
Ты принял обет сделать выбор, ломая печать.
Мы можем забыть всех, что пели не так, как умели.
Но тех, кто молчал, давайте не будем прощать.
Не жалко распять, для того, чтоб вернуться к Пилату.
Поэта не взять все одно ни тюрьмой, ни сумой.
Короткую жизнь. Пять, шесть, семь кругов беспокойного лада
Поэты идут. И уходят от нас на восьмой.
|
|