Помоги сайту

Лишь только подснежник распустится в срок,
Лишь только приблизятся первые грозы. 
На белых стволах появляется сок, 
То плачут березы, то плачут березы. 

Как часто пьянея от светлого дня 
Я брел наугад по весенним протокам. 
И родина щедро поила меня 
Березовым соком, березовым соком.

Священную память, храня обо всем, 
Мы помним холмы и проселки родные.
Мы трудную службу сегодня несем 
Вдали от России, вдали от России. 

Где эти туманы родной стороны 
И ветки берез, что над заводью гнутся. 
Туда мы с тобой непременно должны, 
Однажды вернуться, однажды вернуться. 

Открой нам Отчизна просторы свои, 
Заветные чащи открой ненароком, 
И так же как в детстве, меня напои, 
Березовым соком, березовым соком.

Когда, бесцветна и мертва,
Летит последняя листва,
Опалена зимой,
Опалена зимой.
И новорожденный мороз
Кусает тех, кто гол и бос,
И гонит их домой.
И гонит их домой.

В такие дни толпа бродяг
Перед зарей вечерней
Отдаст лохмотья за очаг
В какой-нибудь таверне.
В какой-нибудь таверне.

За кружками
С подружками
Они пред очагом
Горланят,
Барабанят,
И все дрожит кругом.
И все дрожит кругом.

В мундире, сшитом из заплат,
У очага сидел солдат
В ремнях, с походным ранцем.
Пред ним любовница была,
От хмеля, ласки и тепла
Пылавшая румянцем.

Не помня горя и забот,
Ласкал он побирушку,
А та к нему тянула рот,
Как нищенскую кружку.
Как нищенскую кружку.

И чокались
И чмокались
Сто раз они подряд,
Пока хмельную песню
Не затянул солдат.

Я, Ваша честь,
Паяю жесть.
Лудильщик я и медник.
Хожу пешком
Из дома в дом.
На мне прожжен передник.

Я был в войсках.
С ружьем в руках
Стоял на карауле.
И вот опять
Иду паять,
Чинить-паять
Кастрюли. Кастрюли. Кастрюли. Кастрюли.

Вот этот хлыщ
Душою нищ,
Твой прежний собеседник.
Любовь моя,
Бери в мужья
Того, на ком передник.

Любовь моя,
Лудильщик я
И кругый год в дороге.
Авось вдвоем
Мы проживем
Без горя и тревоги!

Девицей была я, - не помню когда, -
Люблю молодежь, хоть не так молода.
Мать в драгунском полку погостила когда-то.
Оттого, оттого-то и жить не могу без солдата!
Оттого-то и жить не могу без солдата!

Был первый мой друг весельчак и буян.
Он только и знал, что стучал в барабан.
Парень он лихой, крепконогий, усатый.
Что таить, что таить!: Я влюбилась в красавца солдата.
Что таить!: Я влюбилась в красавца солдата.

Соблазнил меня добрый седой капеллан
На стихарь променять полковой барабан.
Он душой рисковал, - в том любовь виновата,-
Я же телом своим. И ушла от солдата.

Но не весело жить со святым стариком.
Скоро стал моим мужем весь полк целиком -
От трубы до капрала, известного хвата.
Приласкать я готова любого солдата.

После мира пошла я с клюкой и сумой.
Мой друг отставной повстречался со мной.
Тот же красный мундир - на заплате заплата.
То-то рада была я увидеть красавца солдата!
То-то рада была я увидеть солдата!

Хоть живу я на свете бог весть как давно,
Вместе с Вами пою, попиваю вино.
И пока моя рюмка в ладонях зажата,
Буду пить за тебя, мой герой, - за солдата!

Прощай, красавица моя.
Я пью твое здоровье.
Надоедать не стану я
Тебе своей любовью.

Прощай, прости!
Перенести
Сумею я разлуку.
А ты смекни да разочти,
Кому отдашь ты руку.

Ты говоришь: - Вступать мне в брак
Пока что неохота. -
А я скажу: -Я не дурак,
И ждать мне нет расчета.

Я знаю, ждет твоя родня
Кого-то побогаче.
Она не жалует меня.
Так, дай Вам Бог удачи!

Меня считают бедняком
Без имени и рода.
Но не нуждаюсь я ни в ком, -
При мне моя свобода.

Башка и руки - вот мой клад.
Всегда к труду готов я.
Как говорят, - сам черт не брат,
Покуда есть здоровье!

Оно, конечно, высоко
Летит иная птица.
Но в дальней птице так легко
Порою ошибиться.

Прощай, прости! Перенести
Сумею я разлуку.
А ты смекни да разочти,
Кому отдашь ты руку.

Прощай, мой друг.
Я ухожу, Куда ведет дорожка.
Но может, в полночь погляжу
Я на твое окошко...

Мой Джон дитя шотландских скал
Закон долины презирал.
Но как любил родимый склон
Мой славный горец, статный Джон.
Мой славный Джон.

Он был как щеголь разодет
Берет с пером и пестрый плед.
С ума сводил шотландских жен
Мой статный горец, храбрый Джон.
Мой храбрый Джон.

Споем, подружки, про него,
Поднимем кружки за него.
Нет среди горцев никого
Отважней
Отважней Джона моего!

От речки Твид до речки Сней
С веселой свитою своей
Мы кочевали я и он,
Мой верный друг, мой статный Джон.
Мой статный Джон.

Но присудил его судья
К изгнанью в дальние края.
Зазеленел весною клен, -
И вновь ко мне вернулся Джон.
Вернулся Джон.

Споем, подружки, про него,
Поднимем кружки за него.
Нет среди горцев никого
Отважней
Отважней Джона моего!

В тюрьму попал он с корабля.
Там обняла его петля -
Будь проклят тот, кем осужден
Мой статный горец, храбрый Джон!
Мой храбрый Джон!

И вот осталась я одна
И допиваю жизнь до дна.
Но пусть шотландских кружек звон
Тебе приветом будет, Джон!

Споем, подружки, про него,
Поднимем кружки за него.
Нет среди горцев никого
Отважней
Споем, подружки, про него,
Поднимем кружки за него.
Нет среди горцев никого
Отважней
Отважней Джона моего!

- За Джона! гаркнул пьяный хор.
Он был красой Шотландских гор!..

Позволь слезу твою смахнуть,
Моей возлюбленною будь
И все прошедшее забудь.
Плевать на остальное!
Плевать на остальное!

Житье на свете скрипачу -
Иду-бреду, куда хочу.
Так не живется богачу.
Плевать на остальное!
Плевать на остальное!

Где дочку замуж выдают,
Где после жатвы пиво пьют, -
Для нас всегда готов приют.
Плевать на остальное!
Плевать на остальное!

Мы будем кости грызть вдвоем,
Мы будем вдвоем.
А спать на травке над ручьем,
И на досуге мы споем:
"Плевать на остальное!"
Плевать на остальное!

Пока растет на свете рожь.
И любит пляску молодежь, -
Со мной безбедно проживешь.
Плевать на остальное!
Плевать на остальное!

Дочурка, пусть со мной беда
Случится, ежели когда
Я покраснею от стыда,
Боясь упрека
Или не правого суда
Молвы жестокой.

Дитя моих счастливых дней,
Подобье матери своей,
Ты с каждым часом мне милей,
Любви награда,
Хоть ты, по мненью всех церквей, -
Исчадье ада.
Исчадье ада.

Пускай, открыто и тайком
Меня зовут еретиком,
Пусть ходят обо мне кругом
Дурные слухи, -
Должны от скуки языком
Молоть старухи!

И все же дочери я рад,
Хоть ты явилась невпопад
И за тебя грозит мне ад
И суд церковный.
В твоем рожденье виноват -
Я, безусловно.
Я, безусловно.

Ты - память счастья юных лет,
Увы, к нему потерян след.
Ты родилась не так на свет,
Как нужно людям,
Но мы делить с тобой обед и ужин будем.

Я с матерью твоей кольцом
Не обменялся под венцом,
Но буду нежным я отцом
Тебе, родная.
Расти веселым деревцом,
Забот не зная.

Пусть я нуждаться буду сам,
Но я последнее отдам,
Чтоб ты могла учиться там,
Где все ребята,
Чьих матерей водили в храм
Отцы когда-то.

Тебе могу я пожелать
Лицом похожей быть на мать,
А от меня ты можешь взять
Мой нрав беспечный,
Хотя в грехах мне подражать
Нельзя, конечно!
Нельзя, конечно.

Мудрец от похмелья глупеет, а плут
Шутом выступает на сессии.
Но разве сравнится неопытный шут
Со мной - дураком по профессии!
Со мной - дураком по профессии!

Мне бабушка в детстве купила букварь.
Учился я грамоте в школах,
И все ж дураком я остался, как встарь,
Ведь олух - до старости олух!

Вино из бочонка тянул я взасос,
Гонял за соседскою дочкой.
Но сам я подрос - и бочонок подрос
И стал здоровенною бочкой!

За пьянство меня среди белого дня
Связали и ввергли в темницу,
И в церкви за то осудили меня,
Что ты опрокинул девицу.

Я - клоун бродячий, жонглер, акробат,
Умею плясать на канате,
Но в Лондоне есть у меня, говорят,
Счастливый соперник в палате!

Недаром ношу я дурацкий колпак -
Меня он и кормит и поит.
А кто для себя - и бесплатно - дурак,
Тот очень немногого стоит!..

Я - лишь поэт. Не ценит свет
Моей струны веселой.
Но мне пример слепой Гомер.
За нами вьются пчелы.
За нами вьются пчелы.

За женский пол! Вино на стол!
Сегодня всех я потчую.
За нежный пол, лукавый пол
И все такое прочее!

И то сказать,
И так сказать,
И даже больше вдвое.
Одна уйдет, женюсь опять.
Жена всегда со мною.
Жена всегда со мною.

За женский пол! Вино на стол!
Сегодня всех я потчую.
За нежный пол, лукавый пол
И все такое прочее!

Я не был у Кастальских вод,
Не видел муз воочию,
Но здесь из бочки пена бьет
И все такое прочее!
И все такое прочее!

Я пью за круг своих подруг,
Служу им дни и ночи я.
Порочить плоть, что дал Господь, -
Великий грех и прочее!
Великий грех и прочее!

Одну люблю и с ней делю
Постель, и хмель, и прочее,
А много ль дней мы будем с ней,
Об этом не пророчу я.
Об этом не пророчу я.

За женский пол! Вино на стол!
Сегодня всех я потчую.
За нежный пол, лукавый пол
И все такое прочее!

За женский пол! Вино на стол!
Сегодня всех я потчую.
За нежный пол, лукавый пол
И все такое прочее!

В эту ночь сердца и кружки
До краев у нас полны.
Здесь, на дружеской пирушке,
Все пьяны и все равны!

К черту тех, кого законы
От народа берегут.
Тюрьмы - трусам оборона,
Церкви - ханжеству приют.

Что в деньгах и прочем вздоре!
Кто стремится к ним - дурак.
Жить в любви, не зная горя,
Безразлично где и как!
Безразлично где и как!

Песней гоним мы печали,
Шуткой красим свой досуг,
И в пути на сеновале
Обнимаем мы подруг.

Вам, милорд, в своей коляске
Нас, в пути, не обогнать,
И такой не знает ласки
Ваша брачная кровать.

Жизнь - в движенье бесконечном:
Радость - горе, тьма и свет.
Репутации беречь нам
Не приходится - их нет!
Не приходится - их нет!

Напоследок с песней громкой
Эту кружку подыму
За дорожную котомку,
За походную суму!

Ты, огонь в сердцах и в чашах,
Никогда нас не покинь.
Пьем за Вас, подружек наших.
Будьте счастливы. Аминь

Каб любiць Беларусь нашу мiлую
Трэба ў розных краях пабываць.
Зразумееш тады, чаму з выраю
Жураўлi на Палессе ляцяць!

Што iм тыя пагоды паўднёвыя,
Што iм пышны платанавы рай,
Калi клiчуць iх далi сасновыя
i азёрны рабiнавы край.

Сакавiтыя пожнi мурожныя
Не заменiш нiчым i нiдзе,
i зямлю, дзе сцяжыначка кожная
У прыветлiвы дом прывядзе.

Каб любiць Беларусь нашу мiлую
Трэба ў розных краях пабываць.
Зразумееш тады, чару з выраю
Жураўлi на Палессе ляцяць!