Звон кафедральный зовет на Аве.
Из переулков, слева и справа.
Тянуться молча в своем облаченье,
Стаи монашек, печальные тени.
Здесь и старухи и молодые.
Аве Мария!
Я б не задерживался быть может,
если б средь них не заметил пригожей,
Странной монашки, которой, пожалуй,
Не больше семнадцати миновало.
Черные очи, брови густые,
Аве Мария!
Даже под траурной тканью черной,
Стан угадывался непокорный,
Ножки которые на карнавале всех бы,
наверное, очаровали.
О как плясали ноги такие,
Аве Мария!
Накрестя смотрят набожным взглядом,
На эти брови, молиться бы надо.
Не уж то монашка тебе не ясно:
Губишь ты молодость понапрасну.
Смуглые руки, груди тугие
Аве, Мария!
Будет земная молитва
в небе над нами выиграть битву
Увы, ее позвали
Монашка пошла за всеми
Под своды мрачные, глухие.
Аве Мария! |